Жандармы России - Измозик В.С.
ISBN 5-224-03963-0
Скачать (прямая ссылка):
По каждому непонятному следователям слову, а тем более — шутке, выражению, какому-то значку на полях письма, автору или адресату приходилось давать обстоятельные пояснения. Адъютант Конной гвардии Камынин, состоявший в охране Брауншвейгской фамилии в Дюнамюн-де, был тщательно допрошен в 1743 году по поводу одного места из своего письма. Жалуясь на свою жизнь в Риге, он писал приятелю в Петербург: «Прости, дорогой братец, ах как дурно живу! Потерял век, не тот теперь кис был, научили бездельники, как жить». Следователи вопрошали молодого человека: «Оное в какой силе от тебя писано и кто бездельники, и в чем?» Камынин стремился успокоить следствия, ссылаясь на скучную жизнь в Риге, несравнимую со столичной и т. д.
Тщательно изучались отобранные при обыске конспекты даже разрешенных к чтению и хранению дома книг с тем, чтобы узнать «на какой конец выписывал ты пункты из книги "О государственном правлении", клонящиеся более к вреду, нежели к пользе?» Так спрашивали в 1793 году арестованного сочинителя Федора Кречетова. Ранее Такие же вопросы задавали в Тайной канцелярии другому большому книгочею Артемию Волынскому — обладателю большой библиотеки исторических сочинений.
Тяжела была участь тех, кто сохранял письма преступников, даже если в ней ничего преступного и не содержалось. В 1721 году сурово наказали Семена Игнатьева — брата бывшего духовника царевича Алексея расстриги Якова Игнатьева, за то, что Семен взял «письма царевичевы (Алексея Петровича. — ? А.) и держал их у себя». И только потому, что преступнику не исполнилось восемнадцати лет, его лишь высекли батогами и сослали в Сибирь.
188 Местные власти были обязаны, под страхом наказания, оказывать всяческое, содействие конвою и предоставлять ему жилье, лошадей и при нео&ЩЙ®«30™ ~ деньги. Об этом все знали и без указов, но начальник кончЙВРдабжался открытым указом («откровенным указом»), обращен-НЬщ^.всем гражданским и военным начальникам, которые были обяза-іЩіДЙ&ГОгаТЬ конвою в исполнении его секретной для них миссии.
Арест, сопровождение, заключение
В столицах с доставкой «куда следует» арестованных преступников особых проблем не вставало — как уже сказано выше, за нужным человеком из Тайной канцелярии посылали на извозчике гвардейского или гарнизонного офицера с двумя-тремя солдатами, которые и привозили новоиспеченного арестанта в крепость. Почти также поступали с людьми познатнее, только для них нанимали закрытую карету, да усиливали конвой. Все остальное было по-будничному просто. Выше процитировано описание Винского, как он, в «дружеской в компании» с полицейским офицером вышел на улицу, где их ждала карета с двумя всадниками. Арестованного привезли сначала в полицию, потом в офицерскую караульню, где он просидел всю ночь. Наутро арестанта привели к обер-полицмейстеру Петербурга князю П. В. Лопухину, который, как пишет Винс-кий, «коль скоро я показался, сказал: "Пойдем!" Он вперед, а я за ним следом, за мною еще несколько, и так на улицу, к Мойке, там — в ожидающую наш шлюпку. Коль скоро мы поместились, "Отваливай!" — сказано, — "Как и вчера!". Мойкою, выбравшись в Неву, шлюпка прямо начала держать к крепости и пристали к Невским воротам». Описанный вид ареста назывался «честным», то есть не был сопряжен с унижением арестованного, которого не заклепывали в цепи ,к с которым обращались не как с преступником, а как с временно задержанным.
Намного сложнее было доставить арестанта из провинции. Упомянутые выше (да и другие просмотренные мною) инструкции предусматривали исполнение охраной нескольких важных условий. Везти арестанта нужно было быстро («с великою борзостью»), тайно от посторонних, нельзя было допустить контакты арестанта с окружающими, требовалось предупредить переписку, побеги, самоубийства, перехват арестанта сторонниками н соучастниками. Обычно инструкция предписывала сразу же заковать арестанта в кандалы и везти в столицу «под крепким караулом». Наиболее надежным средством от «утечки» арестантов в дороге считались «колоды» или «колодки» (отсюда столь распространенное название узников тогдашних тюрем — «колодники»). В документах об отправке арестованных тогда записывали: «Посланы... с начальными людьми, и с провожатыми в колодах». При отправке арестованного Пугачева в Яицкий городок его «заклепали в колодки». Однако колоды были очень неудобны и тяжелы, поэтому чаще применяли ручные и ножные кандалы. Везли обычно либо в открытых телегах, либо в специальных закрытых возках. Для перевозки людей знатных использовали вместительные кареты — берлины, а также возки. Малолетнего Ивана Антоновича перевозили в 1744 году в Холмогоры в закрытой коляске, а для Арсения Мациевича в 1767 году была сделана особая кибитка: на санях был установлен железный каркас и обшит рогожами. На руках начальника конвоя была подорожная —
189 непременный документ каждого, кто ехал по русским дорогам: «По указу Е. в. Петра Великого... и прочая, и прочая. От Санкт Питер Бурха до первой подставы до Лахты почтовые и от той подставы до Заводов что на Сестре-реке подставные и назад до Санкт Питер бурха давать посланным ис канцелярии тайных дел лейб-гвардии Преобр. полку сержанту Демен-тию Мордвинову и при нем солдатом двум человеком, да колоднику три подводы с проводником без всякаго задержания имая повестные деньги по Его и. в. указу, а имянно по две деньги на версту на каждую лошадь дан в Санкт-Петер-Бурхе марта седьмаго на десять дня 1723 году. Подлинная подорожная за рукою дьяка Семена Черкасова».
