Жандармы России - Измозик В.С.
ISBN 5-224-03963-0
Скачать (прямая ссылка):
Брауншвейгскую фамилию, стоявшую тогда у власти, беспокоили, в первую очередь, тайные связи Елизаветы с гвардейцами, а~также с французским послом маркизом Шетарди, Q приезде которого к Елизавете предписывалось рапортовать немедленно по начальству. Позже, на следствии по делу Миниха в 1742 году, Оберучев показал, что !«Альбрехт, бывало спрашивал, что не ходят ли к государыне Преображенского полку грено-диры? и он, Оберучев, на то ответствовал, что не видно, когда б они ходили». Из допроса еще одного шпиона — Щегловитого, видно, что Миних приказывал ему нанимать извозчиков и ездить по городу вслед за экипажем Елизаветы Петровны.
Когда весной 1741 года возникла опасность сговора Елизаветы с Ми-нихом, то и за домом фельдмаршала установили тайный надзор. По личному указу принца Антона-Ульриха секунд-майор Василий Чичерин с урядником и десятком гренадеров «не в солдатском платье, но в шубах и в серых кафтанах» следили за домом Миниха. Они имели инструкцию (в верности которой их заставили присягнуть), «что ежели оный фельдмаршал граф Миних поедет из двора инкогнито, не в своем платье, то б его поймать и привесть во дворец».
Из позднейшего допроса Чичерина на следствии 1742 года видно, что гренадеры следили за домом Миниха по ночам и делали это посменно, а гренадеры к тому же показали, что сам Чичерин «за ними смотрел, чтоб они всегда ходили и их бранивал, ежели не пойдут». Чичерин возмущался не без основания: каждый гренадер-шпион получал за работу огромные тогда деньги — 20 рублей, а капрал — 40 рублей. По-видимому, власти внедрили «надежных людей» (так это называлось в документах) и в число слуг цесаревны, с чем связан внезапный арест в 1735 году регента хора цесаревны Петрова, причем у него сразу же забрали тексты подозритель-
180 • ннх пьес, которые из Тайной канцелярии передали на экспертизу Феофану Прокоповичу.
и- Следует отметить, что к 25 ноября 1741 года, когда Елизавета совершила государственный переворот, сведения о подготовке путча правительство AffiOJ Леопольдовны получило из самых различных источников, как из-за границы (через Стокгольм, Лондон, Бреславль), так и в самом Петербурге —'через доносы-и наружное наблюдение. Ни одно тайное свидание заговорщиков не проходило мимо тайных агентов. Данные о заговоре Елизаветы и ее сторонников отличались полнотой и с несомненностью свидетельствовали об угрозе государственной безопасности. Однако Анна Леопольдовна не использовала их по назначению, а, наоборот, даже проговорилась о своих подозрениях цесаревне в личной беседе, чем и подтолкнула последнюю к решительным действиям в ночь на 25 ноября 1741 года.
Услугами шпионов постоянно пользовались и другие правители для самых различных тайных целей: как для подготовки арестов, так и для ебора секретной информации. Шпионов посылали в кабаки выведать мнение народа и хватать для острастки всякого, кто позволит себе высказать критику в адрес властей. О том, что правительственные шпионы проводили время в кабаках, известно из разных источников. Сразу после установления регентства Бирона Шетарди писал: «Кабаки, закрытые в продолжении многих дней, открыты. Шпионы, которых там держут, хватают и уводят в темницу всех, кто, забывшись или в опьянении осмелится произнести малейший намек» о правлении Бирона. В 1773 году генерал А. И. Бибиков по доносу Гавриила Державина о готовящемся бунте двинутого в Поволжье Владимирского гренадерского полка, «писал секретно... к губернаторам Новгородскому, Тверскому, Московскому, Володи-мерскому и Нижегородскому, чтоб они, во время проходу полков в Казань мимо их губерний, а особливо гренадерского Владимирского, по дорожным кабакам приставили надежных людей, которые бы подслушивали, что служивые между собою говорят во время их попоек. Сие распоряжение имело свой успех, ибо по приезде в Казань получил он донесение от Нижегородского губернатора Сгупйшина, что действительно между рядовыми солдатами существует заговор положить во время сражения пред бунтовщиками ружья, из которых главные схвачены, суждены и тогда же жестоко наказаны». Недаром Екатерина II требовала от В. И. Суворова в 1762 году иметь по полкам «уши и глаза».
В ноябре 1748 года лейб-медик Елизаветы Петровны Иоганн-Герман Лесток узнал от слуг, что возле дома постоянно болтаются какие-то «незнаемые» люди. Они прохаживались то поодиночке, то вдвоем, одеты были в солдатские плащи или в серое ливрейное платье. Некоторые из них расспрашивали слуг об их барине, узнавали дома ли он, куда ездит, кто к нему приезжает. Из дела Лестока видно, что указ о слежке за лейб-медиком дала сама императрица, а начальник Тайной канцелярии А. И. Шувалов поручил наблюдение капралу Семеновского полка С.Каменеву и его солдатам. Приятель Лестока капитан Александр Шапизо также заметил, что при виде саней Лестока или его, Шапизо, эти люди прячутся или бегут за санями, чтобы узнать, куда направились сани. 9 ноября слуги Лестока одного из «шпигов» захватили, и Лесток, угрожая ему батожьем, сумел добиться признания, что слежку он ведет по указу начальства. Лесток понял, что его дни на свободе сочтены. Это стало началом опалы влиятельнейшего сановника императрицы. Вскоре его арестовали.
