Вариационные принципы механики - Полак Л.С.
Скачать (прямая ссылка):
отцеубийственного замысла против доброго Акакия, который был ему вторым
отцом.
Вот точные приказы университета, найденные в Acta eruditorum:
Выдержки из лейпцигского журнала "Der Hofmeister "
"Некто написал одному из жителей Лейпцига письмо, обещая его убить. Так
как убийство противоречит привилегиям ярмарки, то просят всех и каждого
заявить немедленно о появлении означенного лица у ворот Лейпцига. Это -
философ: походка его является сложным сочетанием рассеянности и
стремительности. Глаза у него маленькие и круглые; такой же парик,
приплюснутый нос и противная физиономия. Лицо у него полное, а ум его
полон мыслями о собственной персоне. В кармане он всегда носит скальпель,
чтобы взрезать всех людей высокого роста.
Сообщившему сведения об этом человеке будет немедленно выдано 6000
дукатов из фондов того латинского города, который он велел -построить,
или из стоимости первой же из тех комет из золота и бриллиантов, которые
беспрерывно будут падать на землю, согласно предсказаниям этого философа
и убийцы".
Сам Акакия безотлагательно написал ответ своему больному и еще раз
постарался излечить его разум в следующем дружелюбном письме:
Письмо д-ра Акакия уроженцу Сен-Мало
Г-н президент.
Я получил письмо, которым вы меня почтили. Вы мне сообщаете, что
чувствуете себя хорошо, что ваши силы полностью восстановились, и вы
угрожаете меня убить, если я опубликую письма Ла Бомеля. Какая
неблагодарность по отношению к вашему врачу Акакия!
Вам недостаточно того, что вы приказали не платить врачам, вы еще
собираетесь меня убивать! Этот образ действия не подобает вам ни как
президенту Академии, ни как доброму христианину. Я поздравляю вас с
добрым здоровьем; но у меня не столько сил, сколько у вас. Уже две
недели, как я нахожусь в постели, и я прошу вас отложить маленький
физический опыт, который вы намерены проделать.
47*
740
Ф. ВОЛЬТЕР
Может быть, вы хотите меня анатомировать? Но подумайте, я ведь не
австралийский гигант, и мозг мой настолько мал, что, рассматривая его
волокна, вы не получите никаких новых познаний о душе. Кроме того, если
вы меня убьете, то, пожалуй, вспомните, что М. Ла Бомель обещал меня
преследовать до самого ада, и он, конечно, последует за мной и туда.
Хотя яма, которая должна быть вырыта по вашему приказу и ведет прямо в
ад, еще не начата, но ведь есть и другие способы туда проникнуть; и
получается таким образом, что и на том свете со мной будут поступать так
же грубо, как вы поступали со мной на этом.
Неужели же Ваше недоброжелательство дойдет до зтого!
Будьте добры, обратите ваше внимание еще и на следующий пустяк.
Если вы захотите привести вашу душу в состояние экзальтации, дабы
прозреть будущее, то вы увидите, что, если вы явитесь с намерением меня
убить в г. Лейпциг, где вас любят не больше, чем в другом месте, и где
хранится ваше письмо, вы рискуете быть повешенным, а это слишком бы
приблизило момент вашей зрелости и не приличествует президенту Академии.
Я советую вам прежде всего объявить на одном из ваших заседаний, что
письмо это вымышлено с целью омрачить вашу славу.
После этого вам может быть и будет дозволено убить меня за оскорбление
вашего самолюбия.
В конце концов я еще очень слаб; вы найдете меня в постели, и я смогу
бросить вам в голову только мою спринцовку и ночной горшок. Но как только
я немного окрепну, я заряжу свой пистолет пушечным порохом и, умножив
массу на квадрат скорости, разовью такую силу, что и действие и вы сами
будете сведены к нулю.
Я вам всажу свинец в голову; мне кажется, что это будет ей на пользу. Но
печальным для вас явится то обстоятельство, что изобрели порох немцы,
которых вы так поносили, и что они же изобрели и книгопечатание.
Прощайте, мой дорогой президент!
P. S. Здесь имеется 60 человек, которые осмелились жестоко насмехаться
над вами. Они спрашивают, в какой день вы собираетесь их убить.
Можно было надеяться, что это последнее сердечное послание сможет,
наконец, воздействовать на строптивый дух уроженца Сен-Мало, что он
откажется от своих жестоких опытов, что он больше не будет преследовать
ни швейцарцев, ни акакиев, что он оставит в покое немцев и что когда-
нибудь, совершенно излечившись, он сам станет смеяться над симптомами
своей болезни.
Д-р Акакия, как человек осмотрительный, щадя деликатные чувства г.
президента, скромно обратился к вечному секретарю Академии,
вышеназванному Maloin*). Он написал так :
Г-н вечный секретарь!
Посылаю вам смертный приговор, вынесенный мне президентом, вместе со
свидетельством о покровительстве, выданном мне всеми врачами и аптекарями
г. Лейпцига.
Вы видите, что президент уже не ограничивается опытами, которые он
проектировал в Австралийских землях, и что он хочет и на севере разлучить
мою душу с телом. Это первый случай, что президент собирается убить
одного из своих советников.
*) Этот постоянный секретарь Берлинской Академии был Формей. Он был почти
вечным, так как умер лишь в 1797 г., 86 лет от роду.
