У истоков русской грамматической мысли - Кузнецов П.С.
Скачать (прямая ссылка):
Дмитрий Толмач, Зизаний и авторы Адельфотиса не имели теоретического представления о грамматической категории вида (в нашем понимании этого термина), поскольку эта категория не нашла себе отражения в античной грамматике. Но они отчетливо осознавали видовые различия глагола, что видно из приводимых парадигм.
У переводчика Доната обнаруживается некоторая путаница в прошедших временах (за исключением „пресвер-шенного"). Неизвестно, впрочем, (поскольку мы имеем дело не с подлинником, а со списками, и не вполне исправными), принадлежит ли эта путаница самому Дмитрию или последующим переписчикам (или даже редакторам). Но приводимые в грамматике формы будущего времени и повелительного наклонения ясно об этом осознании видовых различий свидетельствуют.
„Гр&дХщее или бХдХщее" время у Дмитрия Толмача последовательно выражается приставочными глаголами, причем эти глаголы, в современном русском языке отчетливо выступающие в качестве глаголов совершенного вида, представлены как формы однокоренных с ними
16 глаголов, настоящее время которых дано в бесприставочной форме и в точности соответствует настоящему времени несовершенного вида. Так, мы находим будущее время возлюблю при настоящем люблю, восхощЪ при настоящем хошЬ, научю при настоящем учю, почтІЇ при настоящем чтй, Ь'слыш&сА при настоящем слыш&сА. От этого последнего глагола в изъявительном наклонении дано почему-то лишь будущее время страдательного залога (его Дмитрий передает посредством возвратной частицы -ся), будущее же время действительного залога пропущено. Все приведенные здесь формы будущего времени и для нас являются формами будущего времени совершенного вида. Дмитрий еще не пришел к пониманию того, что такие формы, как люблю и возлюблю являются формами разных глаголов, но он уже отчетливо осознает, что форма люблю представляет настоящее, а возлюблю будущее время, и понимает, что это различие достигается наличием и отсутствием приставки. В этом отношении латинский язык, конечно, не мог ему дать образца, необходимо было тонко чувствовать отношения своего живого языка (видовые же отношения, характерные для современного русского языка, в основном характерны были и для времени написания перевода Доната: они сложились задолго до
XVI в.).
Как видно из приведенных примеров, Дмитрий Толмач пользуется главным образом простой формой будущего времени (совершенного вида). Но известна ему и сложная форма будущего времени, образованная посредством сочетания инфинитива с формой вспомогательного глагола буду, причем в данном случае он употребляет инфинитив несовершенного вида, что опять-таки соответствует нормам современного русского языка и несомненно соответствовало нормам живого языка XVI в., хотя в качестве книжной формы мы и находим еще в памятниках XVI в. в составе сложной формы будущего времени инфинитив от глаголов совершенного вида7. Так, в соответствии с латинским причастием будущего времени у Доната — amaturus — мы находим в обоих
7 См. С. Д. Никифиров. Глагол, его категории и формы в русской письменности второй половины XVI века. M., 1952, стр. 180.
2 П. С. Кузнецов
17 списках їжо бЯдетъ любити (здесь, кстати, интересно обратить внимание на то, что причастный оборот с отсутствующим в русском и старославянском языках причастием будущего времени передается придаточным предложением с подчинительным союзом).
В повелительном наклонении, в связи с различением соответствующих категорий в латинском языке, Дмитрий Толмач различает настоящее и будущее время {„грАдКщее"). И здесь для выражения будущего времени последовательно используются приставочные образования совершенного вида. Ср. настоящее время—люби, слушай или слыши, ІЇчи; грАд&щее — да возлюбиши ты, услыши ты, да най-чиши ты. И здесь, как мы видим, используются те же приставочные образования, что и для выражения будущего времени изъявительного наклонения.
Но наибольший интерес в плане осознания им видовых (а отчасти и временных) особенностей русского языка его времени представляет у Дмитрия Толмача „минувшее прес вершенное" время, соответствующее латинскому плюсквамперфекту,
В то время как латинский имперфект и латинский перфект передаются обычно формами аориста, лишь с редкими отступлениями в сторону имперфекта, латинский плюсквамперфект („минувшее пресвершенное") последовательно выражается имперфектом, за исключением редких случаев путаницы в формах, основа же глагола последовательно представлена в виде бесприставочных образо-
X
ваний с суффиксом -ива-, -ыва-, например, люблива,
любливаше, любливалъ той, а множествен^—люблива-6
хомъ, люливасте, любливах\ ти'Ґ. В 3-м л. ед. ч. наблюдается отступление в сторону перфекта. Но поскольку перфект в XVI в. являлся уже единстненной живой формой прошедшего времени (за исключением, может быть, лишь некоторых остатков старого давнопрошедшего времени), постольку отступления в сторону перфекта возможны от любой формы старого простого прошедшего времени, чаще всего во 2-м л. ед. ч., а у Дмитрия Толмача и в 3-м л. ед. ч. (такие отступления у него встречаются и от формы аориста, передающей, как уже сказано, латинский имперфект и перфект). Большинство приведенных выше форм в древнерусском языке могли
