Джигитовка казаков по Белу Свету - Стрелянова П.Н.
ISBN 5-9524-2115-6
Скачать (прямая ссылка):
— А ну-ка, Машка, выходи, спляши!
И тут же крикнет на какого-нибудь молодого парня лет 19—20, которого он сам подобрал ей:
— Ты, Козьма, выходи плясать с Машкой!
А наша мать — ей уже за тридцать, стоит и ждет. Дядя вновь кричит, командует:
— Дайте больше круга! Расступитесь, расступитесь! Машка плясать будет!
Мать выйдет и даст гармонисту наказ сыграть ей малороссийского казачка, а сама вытянет из кармана платочек, станет перед своим кавалером и с улыбкой пошлет ему вызов: «Ну что, вдарим, докажем?» И притом сильно топнет своей ногой об пол и потом пойдет по кругу так быстро и плавно, что от трех-четырех юбок, которые на ней, все разлетается в сторону, в воздух. Потом начнет выбивать всякую дробь — вперед, назад, в стороны. Кавалер в это время делает присядки, а она руки в боки и плывет павою над кавалером.
Потом притопнет ногой и вскинет голову вверх, дескать, вот тебе! И, подхватив обеими руками свои широкие юбки и приподняв их до колен,
155
сама пойдет плясать вприсядку и при этом так засвистит, как у нас на пастбище в степи свистали чабаны или табунщики. Этим молодецким свистом она заканчивала свою пляску и побивала всех. Окружающие же начинают смеяться, хлопать в ладоши и кричать: —¦ Браво, Машка! Браво, азиат!
Она любила иногда сплясать так, как плясали мужчины-казаки. Умела она скакать и на лошади без седла. Вообще она была очень смелая на все. Я уродился, видимо, немного в мать. Любил танцевать. На свадьбе или на уличных гулянках, если увижу, кто хорошо пляшет, и мне это понравится, прихожу домой, захожу в клуню и немедленно же начинаю выделывать эти па. Немало огорчений доставлял я матери, когда «выбивал» земляной пол в доме.
Я и тогда, будучи парубком в нашей станице, довольно хорошо танцевал казачьи танцы, но при матери никогда не выступал: стеснялся и даже боялся ее критики, так как она была очень живой и очень расторопной во всем — ив танцах, и в работе, все видела, все знала. И если что не так сделаешь, никогда не смолчит, расскажет, покажет, научит, а если не поймешь или что не так сделаешь — тут же даст подзатыльник. Умная, хорошая, примерная во всем была наша дорогая мать. И до всего-то она была способна. В 1896 году, когда она выходила замуж, дядя Поликарп подарил ей к свадьбе швейную машину «Зингер». И она шила на ней рубахи, штаны, бешметы, куцынки, башлыки, зипуны, шубы. Шила она нам папахи и учила тому же нас — своих детей. Мы вязали чулки, варежки, перчатки, плели веревки и путы для лошадей. Я выделывал кожи и делал ремни для упряжи, плел даже арапники. И всему этому обучала нас наша мать-вдова.
Нам всем не раз попадало от нее и по рукам. Особенно мне, как старшему. В зимние вечера все мы сидим вокруг матери и что-нибудь делаем — работаем. И каждый вечер она играла с нами песни. Любила больше казачьи черноморские, и тут больше, чем другим, доставалось мне.
— Гаврюшка... Куда полез? Куда тянешь?.. У тебя никакого слуха нет. И в кого ты уродился, бестолочь! Уйди и не мешай нам играть... — говорила она мне.
Мы жили на окраине станицы, у выгона. Весной и осенью там часто останавливались со своим табором кочующие цыгане и оставались на две-три недели. По вечерам у костра они хорошо пели свои песни. И красиво, «увертливо», с разными выкрутасами танцевали парни. Мы, ребятишки, крали дома яйца и носили им. А они развлекали нас песнями, танцами и плясками. Мне их пляски так понравились, что и я научился от них разным их выкрутасам. И ногами, и руками, и по голове, и по рту бить ладошами, и даже «выкобеливать на пузе».
156
ДЖИГИТОВКА КАЗАКОВ ПО БЕЛУ СВЕТУ
Об этом узнала мать, и однажды, когда я пришел с вечеринки, где особенно отличился перед девчатами своими цыганскими плясками, мать схватила ремень, оттянула меня им несколько раз и говорит:
— Ax ты, подлец!- Да ты и цыганом заделался? А? Ежели еще раз усы-шу, что ты еще будешь плясать по-цыгански, запорю тебя, подлеца!..
Я больше по-цыгански не танцевал.
Наша мать была такая ретивая казачка, что признавала только старый уклад казачьей жизни. И уклоняться от этого уклада было не положено.
У нас, у линейцев, казаки очень коротко стригли волосы на голове, а некоторые даже брили головы. Мать сама стригла нас, а иногда, если я хотел, брила голову и мне.
В 1916 году у нас в станице откуда-то появилась мода: парубки стали отращивать волосы на голове и спереди делали кудри, что очень нравилось девчатам. Эту моду, безусловно, привили нам парубки-мужики, жившие в станице, поздно женившиеся и потому «форсившие».
У меня волосы вьющиеся, и я решил тоже завести кудри. Осенью, после пахоты, приезжаю домой, мать, увидев меня, говорит: «Ты уже висками оброс. Давай я тебя остригу». Я ей ответил: «Завтра острижешь, мама».
А вечером на улице я условился с ребятами, с теми, кто уже отпахался, что завтра же поедем в степь, на кочевку, пасти лошадей до первого снега. Снег же у нас выпадал в середине декабря.
На второй день мы выехали на кочевку, за 20 верст от станицы, к реке Челбасы. Там мы разбили три большие брезентовые палатки: в одной лежали хомуты, в другой мы спали, а в третьей обедали и играли без конца в карты, под спички, в «гарбу».
