Избранные произведения Том 3 - Марат Ж.П.
Скачать (прямая ссылка):
«Прекратите эти смешные разглагольствования! — воскликнул я.— В наших армиях нет никаких возмутителей, кроме гнусных офицеров, их шпионов и коварных придворных, которых мы по глупости оставили во главе армий». Я говорил о Мортон-Шабрийоне и Бурдон-не, из которых один является бывшим лакеем двора, а другой — сыщиком Лафайета.
Я был возмущен всем, что я услышал, всем ужасом, который предчувствовал в отвратительном поведении наших генералов. Не в силах, сдержаться, я покинул собравшихся. Не без изумления я увидел >в соседней комнате, двери который были широко открыты, многочисленных гайдуков Дюмурье с саблями наголо. Я не знаю, какова была цель этого смешного фарса. Если он был задуман для того, чтобы запугать меня, нужно признаться, что у лакеев Дюмурье нет ни малейшего представления о свободе. Потерпите, господа, мы вас этому научим. А в ожидании этого поверьте мне, что ваш генерал гораздо больше боится кончика моего пера, чем я — всех сабель его разбойников 582.
ТОЛЬКО ИСТИНА582 1
Неразумные или коварные граждане осмеливаются усматривать преступление в том, что я вернулся в сдое подполье 584, чтобы спастись от кинжала полчищ наемных убийц и от меча множества введенных в заблуждение солдат, которых возбудили против меня их контрреволюционные командиры. Что сделали бы на моем месте эти забавные цензоры, если бы до дверей сената их преследовали целые Марат в Конвенте
153-
взводы, если бы они окружали их в самом деле? Что если бы их оскорбляли в их домах пятьсот-шестьсот безумцев, угрожающих поджогом; если бы они были -обречены на гибель множеством злодеев, подстрекающих народ к убийству; если бы они видели оргии сброда разнузданных солдат, требующих во все горло их головы!585
Я не сомневаюсь в их героизме, но я приглашаю их проявить себя не хуже меня в важных случаях, когда жертва жизнью не является напрасной, и выполнить мою роль в Конвенте. Если бы моя смерть могла укрепить свободу и обеспечить счастье народа, я разрешил бы им издеваться над отсутствием у меня мужества, заметь они, что я побледнел. Но если бы она только обеспечила победу врагов общества, какой здравомыслящий человек осмелится упрекнуть меня в том, что я сохранил свою жизнь, могущую еще оказаться полезной отечеству?
Со времени открытия Конвента участники злодейской клики, непрестанно преследующей меня, ежедневно изобличают меня как нарушителя и возмутителя общественного покоя. Но я бросаю им вызов: пусть найдут во Франции хоть одного заслуживающего доверие человека, который подтвердил бы, что когда-нибудь видел меня д ка-кой-нибудь группе, на каком-нибудь собрании, в каком-нибудь сообществе, где я возбуждал граждан, подстрекал бы их к беспорядкам. Кто не знает, что в течение трех лет я вел подпольную жизнь, чтобы •спастись от меча убийц, подкупленных министрами-заговорщиками, изменником Лафайетом, отцами-сенаторами, бесчестно продавшимися двору, дерзновенными приспешниками деспотизма, разоблаченными мною.
После 15 августа, когда я покинул свое подземелье, я не показывался ни в одном политическом сообществе, если не считать 5—6 посещений собрания выборщиков для избрания депутатов Конвента, двукратного посещения общества якобинцев для разоблачения жестоких преследований, проводившихся Шазо и Дюмурье против батальо- •і 18
Жан Поль Марат
нов секций Республики и Моконсей, посещения секции Бокон-сейль 586 для получения сведений по делу Ретеля и марсельской секции, чтобы воспротивиться насильственным мерам, предлагавшимся некоторыми встревоженными гражданами в связи с проектом декрета о вооруженной охране, которой мятежные члены Конвента окружили себя еще до того, как он был подвергнут обсуждению.
За исключением времени, посвященного этим хождениям, и часов, уделенных моим обязанностям депутата, все остальное время я. проводил в, своем кабинете и в общественной жизни участвовал только своими произведениями. Все они имеют мою подпись, все они известны и были напечатаны.
Мои обвинители могут напасть на меня только как на политического писателя. Остается выяснить, в какой свободной стране, в каком просвещенном суде могут считать нарушителем порядка, возмутителем общественного спокойствия человека, для которого благо народа было всегда высшим законом; человека, который для защиты свободы непрерывно призывал граждан быть бдительными к своим должностным лицам; человека, который изобличал вероломных носителей власти только на основании жалоб, должным образом подписанных потерпевшими; человека, который бил тревогу относительно реально существовавших заговоров только после получения неопровержимых данных; человека, который, бесстрашно преследуя нарушителей долга, интриганов и изменников, вменил себе в обязанность соблюдать истину даже по отношению к своим самым смертельным врагам; человека, который, невзирая на лица, воздал бы справедливость самому дьяволу и спешил исправить ошибку каждый раз, когда он боялся, что оказался в заблуждении.
Меня часто упрекают в том, что я разоблачаю без доказательств. Будем, однако, различать два рода случаев: нарушение служебного долга и заговоры.
