О природе живого: механизмы и смысл - Ичас М.
ISBN 5-03-002805-6
Скачать (прямая ссылка):
Язык в своем развитии проходит несколько стадий, самую раннюю из которых можно наблюдать у шимпанзе и, возможно, других приматов.
A. Прежде всего, для использования языка необходима способность к абстрагированию и формированию общих понятий. Как мы упоминали ранее, шимпанзе уже обладают этой способностью, хотя и не в такой степени, как мы.
Б. У приматов, как и у многих других животных, вокализации выражают настроения и намерения животного,
B. То, что выражает вокализацией одна особь, понятно другим. Коммуникативные жесты и голосовые реакции человекообразных обезьян очень разнообразны; они создают благоприятные условия для развития языка.
Г. Вокализации, вначале выражавшие настроения и намерения, в дальнейшем естественным образом все больше ассоциируются с ситуациями и предметами, вызвавшими эти настроения и намерения. Например, звуки, означающие удовольствие того, кто нашел гнездо термитов, будут впоследствии выражать для слушателя не настроение (“я рад своей находке”), а найденный объект — термитник. Так вокализации становятся словами — символами или знаками понятий.
Этот пример совсем не из области воображения. Африканские верветки (род обезьян) издают различные звуки тревоги, заметив хищника. Их крики означают не просто сигнал опасности, они специфичны в зависимости от вида хищника, от того, леопард это или ястреб, так что молодые обезьяны учатся понимать их конкретный
смысл. Кроме того, эти крики тревоги обычно издаются лишь тогда, когда кто-то может их услышать, а иногда — чтобы обмануть сородичей. Например, самец верветки, раздраженный присутствием других членов стада и, видимо, желая избавиться от них, издает обманный крик, означающий появление леопарда, что заставляет всех взбираться на ближайшее дерево. Подобные крики, таким образом, очень близки к тому, что мы называем словами.
“Язык”, которому можно обучить шимпанзе и в котором слова и понятия заменяются фишками или жетонами, тоже демонстрирует, хотя и на более высоком уровне, ту же стадию развития языка. Но поскольку в природе таким языком шимпанзе не пользуются, способность употреблять одиночные “слова” или пары слов, очевидно, предшествует действительному использованию языка. Аналогией в данном случае может быть письмо. Способность читать и писать существовала в течение долгого времени, но была реализована лишь тогда, когда письмо было изобретено и стало передаваться из поколения в поколение. А изобретено оно было только тогда, когда усложнившийся образ жизни потребовал его практического применения.
Д. И наконец, создается синтаксис, определяющий взаимоотношения между словами. А раз уж появился синтаксис, то, по общему согласию всех лингвистов, достигнута стадия “настоящего” языка.
Древнейшие стадии языка
Ранние попытки научить шимпанзе говорить были обречены на неудачу, так как голосовой аппарат шимпанзе не может воспроизвести многие из тех звуков, которые произносим мы. Большего успеха достигли те, кто обучал шимпанзе общаться на языке жестов, которым пользуются глухонемые, или с помощью жетонов различных очертаний, символизирующих слова наподобие китайских иероглифов. Маленькие дети тоже, видимо, легче усваивают знаковую речь, чем голосовую: глухонемые 9-10-месячного возраста пользуются жестами на таком уровне, который достигается нормальными детьми в разговоре к 16-24 месяцам. С помощью жетонов шимпанзе быстро выучивают “словарь” порядка 100 знаков и более, которым успешно пользуются.
Жесты, употребляемые шимпанзе, могут символизировать не только предметы, но также классы предметов или действий. При этом первоначально более узкие понятия могут в дальнейшем расширяться. Так, одна самка шимпанзе пользовалась жестом, кото-30—305
рый вначале выражал понятие “грязный” — это было его как бы “вежливое” значение; в таком смысле он служил главным образом для обозначения испражнений: например, детский стульчак назывался “хороший грязный”. Но потом она начала употреблять этот жест, вкладывая в него обидный смысл: “грязная обезьяна”, “грязная кошка”, а когда она была недовольна ухаживающим за ней служителем, то и “грязный Роджер”.
Соотношение слов и понятий, формируемых шимпанзе, вовсе не обязательно такое же, как у нас. Когда обезьяну обучили пользоваться жестами, означающими “черный” и “жук”, она стала пользоваться жестом “жук” для обозначения насекомых, но называла “черными жуками” также и других шимпанзе. Очевидно, в ее понимании “жуком” был всякий движущийся или живой объект. Это не удивительно, так как и в языках человека понятия тоже часто лингвистически подразделяются разными способами. Так, в русском языке есть слово “огонь” (того же корня, что английское igneous — огненный, от латинского ignis — огонь). Однако если огонь становится разрушительным и для его тушения нужны усилия специальной бригады, его называют уже словом “пожар”, тогда как в английском языке в обоих случаях употребляется одно и то же слово — fire. Еще более неожиданный пример можно привести из языка некоторых меланезийских племен. У них существует слово, означающее “человек”, и еще одно для обозначения белого человека, который, на взгляд меланезийцев, как бы не вполне человек. Любопытно, что в понятие, выражаемое словом “человек", попадает и ямс, который, как полагают, гуляет ночами по огороду и, стало быть, более похож па настоящих людей, чем белый человек.
