Историческая этнография средней Азии и Казахстана - Поляков С.П.
Скачать (прямая ссылка):
Профессионального мусульманского духовенства в степных районах расселения туркмен почти не было. Незначительно его количество и в земледельческих селениях туркмен. Вся религиозная жизнь находилась в монопольном владении так называемых «святых» племен (овлядов) — ших, ходжа, сеид, махтум, которые ведут свою генеалогию от первых четырех «праведных» халифов, чем и объясняют свою «святость». Преимущественное положение племен ата и меджур, также включаемых в «святые», еще не совсем ясно. Реально не сохранилось даже народной версии происхождения их «святости». Представителей этих немногочисленных племен даже во время межплеменных столкновений не трогали, и их стада страдали меньше других во время набегов. Это были эндогамные группы, старавшиеся строго сохранять свою «чистоту».
Формы собственности, зафиксированные наблюдателями туркменской жизни, не отличались от таковых у других ко-чевников-скотоводов. Все пастбища считались собственностью
племени, т. е. находились в общественном пользовании. Никакие общественные группы не имели преимущественного права пользования. Скот был в частной собственности отдельных семей.
Среди исследователей общественных отношений у кочевников Средней Азии, применительно к туркменам в особенности, нет единства мнений в отношении собственности на колодцы. До настоящего времени некоторые считают, что колодцы находились в личной собственности и, как следствие, прилегающие к ним пастбища изымались из общественного пользования. Эта точка зрения, оформившаяся в науке в начале 30-х годов нашего столетия, базировалась исключительно на материалах, полученных из районов, непосредственно примыкавших к земледельческим оазисам. Хронологически они относились к началу XX в.
В свете новых материалов и исследований 60—70-х годов выяснилось, что собственно в кочевой степи частных колодцев практически не было, а в тех немногих местах, где они и были, право собственности на пастбища не распространялось. Более того, владелец колодца не имел права отказать в водопое проходящим скотоводам. Что же касается выпаса скота на пастбищах около таких водных источников, то посторонний скотовод не мог ими пользоваться, поскольку он не принадлежал к владеющей этой землей племенной группе.
Частными колодцами считались те, которые были сооружены на средства какого-либо богатого скотовода, что хорошо сохранялось в памяти людей. Но новых колодцев, устроители которых были известны, в степи было очень мало. Большинство действующих и поныне колодцев было сооружено еще до эпохи средневековья, о чем свидетельствуют многочисленные могильники более ранних эпох, расположенные рядом с колодцами. Кроме могильников о продолжительном обжива-нии мест, где сооружены колодцы, свидетельствуют и многие другие археологические материалы. И если признать, что колодцы во время их устройства были частными, то непонятно, каким образом позже они могли стать общественной собственностью? Скорее всего, частные колодцы начали сооружаться с появлением байства как прослойки. Переселяясь на новые места, осваивая близлежащие к оазисам земли, на которых до завоевания оазисов Южной Туркмении крупным племенем текинцев не было кочевий, богатые скотоводы сооружали на пастбищах и колодцы. Жившие здесь до текинцев туркменские племена занимались земледелием и не нуждались в обширных пастбищах. '
Все эти процессы проявились в полной мере лишь в XIX в. До этого времени на территории кочевания туркмен сведений, о частных колодцах и пастбищах источники не содержат.
Отсутствие у туркмен четко выделившейся привилегиро-
ванной прослойки не означало, что в их обществе отсутствовали различные формы эксплуатации. Имущественное расслоение на бедных и богатых создало условия для экономической эксплуатации.
Наиболее распространенной формой эксплуатации был наем пастухов в хозяйстве, где количество скота было больше, чем его могли обслужить сами хозяева. В большинстве случаев оплата труда пастухов производилась натурой — скотом, одеждой, питанием.
Практиковалась, как у киргизов и казахов, отдача скота на выпас в бедняцкие хозяйства. Условия такой отдачи были разные. В одних случаях бедняк мог пользоваться всем приплодом и возвращать хозяину лишь взятое количество скота, в других — скот отдавался на более кабальных условиях, когда бедняк мог пользоваться лишь молоком и шерстью, а весь приплод возвращался хозяину. Последний без труда увеличивал в 2—3 раза отданное в саан стадо.
Однозначного ответа относительно социального расслоения у кочевых племен, объединявшихся этнонимом «узбек», быть не может, так как уже в XVIII в. в это понятие включали скотоводческие племена самого разного происхождения, и они находились на разных уровнях общественного развития.
Значительная часть этих кочевых групп осела на землях Хивинского ханства и Бухарского эмирата, и их социальные отношения уже были рассмотрены выше. Другие узбекские племена, которые продолжали заниматься кочевым скотоводством, по своему составу были неодинаковы. Здесь были и ранние тюркоязычные группы, и тюркизированные племена монгольского происхождения, чья племенная организация и социальная структура подвергались жесткой деформации в составе войск Чингизхана и Тимура, и, наконец, группа племен, возглавлявшаяся Шейбани-ханом.
