Словарь индоевропейских социальных терминов - Бенвенист Э.
ISBN 5-01-003860-9
Скачать (прямая ссылка):
Далее в формуле выделяются инновационные замены, повлекшие семантические изменения (например, новая лексема на месте прежней, архаичной).
И наконец, старая и новая формы одной формулы, или две параллельные формулы, старая и новая, рассматриваются в семантическом пространстве «концептуализированной области». Здесь формулы могут представать как «мотивы» в семантике культуры.
Так (пример С. Г. Проскурина), др.-англ. (1) weorold wendeth 'мир вращается (по кругу)' и (2) weorold gewiteth 'мир уходит' представляют собой соответственно архаическую и инновационную формы одной и той же формулы. Но в то время, как первая принадлежит целиком языческому мировоззрению, вторая отражает новое, христианское представление о порядке мира, о его линейном движении, в котором было начало и
2 б
См.: Веселовский А. Н. Историческая поэтика [Сост. В. М. Жирмунский). M.-Jl.: Худ. литер., 1940 (переиздание и частично первое издание неопубликованных работ А. Н. Веселовского конц| XIX в.).
' Но е k S t г a A. Homeric modifications of formulaic prototypes. Studies in the development of Greek epic diction. - «Verhandelingen der Koninkl». Nederlandse Akad. van Wetensch., Afd. Letterkunde. N. R. Deel LXXXI, N°1 (1965), 5-168.
Толстой Н. И. К реконструкции праславянской фразеологии. - В сб.: Славянское языкознание: VII Междунар. съезд славистов. Доклады сов. делегации. M.: Наука, 1973; Watkins С. The comparison of formulaic sequences. - «IREX Conference on comparative linguistics». Austin (Texas), 1986 (a pre-print); Проскурин С. Г. Указ. соч., с. 12-14. Но начало этому, кажется не замеченное последующими исследователями, было положено работой «классика»: Зелинский Ф. Ф. Рудиментарные мотивы в греческой трагедии. Одесса, 1912 (брошюра, 9 стр.).
19 будет конец. Последнее в свою очередь должно быть поставлено в связь с «линейным временем», берущим начало в древнееврейской библейской культуре.
Теперь, когда мы таким образом обрисовали инновации — уже не текстов, а работы исследователей над текстами,— мы неожиданно обнаруживаем, что основы всего этого теоретического подхода были намечены уже очень давно, но оставались как бы вне поля зрения позднейших исследователей. Впрочем, здесь нужно видеть не какое-либо пренебрежение, либо невнимательность, или случайность, а закономерность: отсутствовала та общая позиция, та новая точка зрения, с которой только и можно было заметить целое. Она сложилась в работах Э. Бенвениста. Упомянем хотя бы трех из «давних» — А. А. Потебню (1835—1891), с его учением об исторических «заменах частей речи» (в текстах), Ф. Ф. Зелинского (1859—1944) и его понятие «рудиментарных мотивов» в древнегреческой трагедии и Германа Узенера (1834—1905) .Работа Г. Узенера об именах богов в индоевропейской культуре остается очень значимой29 . Но было забыто, что Узенер предполагал различать «морфологию» мотивов, например в сравнительной мифологии, и их «синтаксис», сцепление в тексты3 0. И это как раз то, что становится теперь очень актуальным.
6
Одна линия осталась не намеченной, а может быть, даже и не замеченной Э. Бенве-нистом в его книге. Мы имеем в виду глубокий водораздел индоевропейской культуры — между язычеством и христианством. Взглянем на хронологическую таблицу языков в конце книги. Черта — начало нашей эры («от Рождества Христова») — разделяет ее на две почти равные части: не меньше языков засвидетельствовано в памятниках до н.э., чем в памятниках н.э. Но зто лишь количественная сторона. Глубокий качественный перелом отделяет языческий мир индоевропейской культуры от христианского. Э. Бенвенист уделил этому, к сожалению, мало внимания. (Между тем, как мы уже отметили выше, наибольшее количество авторских ссылок приходится на разделы «Религия» и смежные. И это, конечно, не случайно: автор нуждался в таких отсылках.) Правда, можно было бы подумать, что эта тема находится за пределами данной книги. Как целое, как специальная тема — конечно, да. Но дело в том, что многие мелкие и, казалось бы, частные изменения в европейской (индоевропейской) культуре, начиная от устройства семьи, организации власти, концепта власти, от мифологии и т.д. и до семантики отдельных слов, запечатлены этим великим переломом — от язычества к христианству. Взглянем на некоторые детали.
Резюме главы 15 (книги 1-й) у Э. Бенвениста прекрасно формулирует ядро проблемы: «Точное формальное соответствие между лат. credo 'верю' и скр. s'rad-dha- гарантирует древность этого общего индоевропейского достояния. Анализ употреблений s'rad-dha- в Ригведе обнаруживает в этом слове смысл (сигнификат) 'акт доверия (оказываемого богу), влекущий за собой возмещение (в виде божеской милости, ниспосылаемой верующему)'. Языковой носитель этого сложного концепта, и.-е. термин *kred-, обнаруживается, с другой стороны, уже во внерелигиозном проявлении, в лат. credo 'доверять какую-либо вещь и быть при этом уверенным, что она будет получена назад'».
Но где здесь столь важное для культуры понятие 'верить', лат. credere, в христианском смысле?
