Работы по поэтике: Переводы - Якобсон Р.
Скачать (прямая ссылка):
Поскольку утвердилась традиция, что реализм - это Ct новые художники-реалисты (в смысле А\ этого термина) вынуждены объявить себя неореалистами, реалистами в высшем смысле слова или же натуралистами, устанавливать различие между реализмом приблизительным, мнимым (С) и, на их взгляд, подлинным (т.е, своим), яЯ реалист, но только в высшем смысле слова», - заявил уже Достоевский. И почти ту же фразу повторяли поочередно символисты, итальянские и русские футуристы, немецкие экспрессионисты и проч. и проч. Порою эти неореалисты окон* чательно отождествляли свою эстетическую платформу с реализмом вообще, и поэтому они вынуждены, оценивая представителей Cj отлучить их от реализма. Так, посмертной критикой был взят под сомнение реализм Гоголя, Достоевского, Толстого, Тургенева, Островского.
Самое С характеризуется историками искусства (в частности, литературы) очень неопределенно и приблизительно — нельзя забывать, что характеристику дают эпигоны. Ближайший анализ, несомненно, подставит вместо С ряд величин более точного содержания, покажет, что отдельные приемы, которые мы относим огульно к С, характерны далеко не для всех представителей так называемой реалистической школы, а с другой стороны, обнаруживаются также вне данной школы.
Мы уже говорили о прогрессивном реализме как о характеристике по несущественным признакам. Один из приемов такой характеристики, культивированный, между прочим, рядом представителей школы С (в России - так называемой гоголевской школой) и потому иногда неправильно отождествляемый с С вообще, — это уплотнение повествования образами, привлеченными по смежности, т.е. путь от собственного термина к метонимии и синекдохе. Это «уплотнение» осуществляется наперекор интриге либо вовсе отменяет интригу. Возьмем грубый пример: два литературных самоубийства - бедной Лизы и Анны Карениной. Рисуя самоубийство Анны, Толстой пишет, главным образом, о ее сумочке. Этот несущественный признак Карамзину показался бы бессмысленным, хотя по сравнению с авантюрным романом XVIII века рассказ Карамзина — тоже цепь несущественных признаков, Если в авантюрном романе XVIII века герой встречал прохожего, то именно того, который нужен ему или по крайней мере интриге. А у Гоголя, или Толстого, или Достоевского герой обязательно встретит сперва прохожего ненужного, лишнего с точки зрения фабулы, и завяжет с ним разговор, из которого для фабулы ничего не последует. Поскольку такой прием нередко объявляется реалистическим, обозначим его через Д повторяя, что D часто бывает представлено в С.
Мальчику задают задачу: из клетки вылетела птица; за какое время
'391 долетела она до леса, если ежеминутно пролетала столько-то, а расстояние между клеткой и лесом такое-то. Мальчик спрашивает; а какого цвета была клетка? Этот мальчик был типичным реалистом в D смысле слова.
Или еще анекдот — «армянская загадка»: «Висит в гостиной, зеленая; Что такое? — Оказывается: селедкаЇ — Почему в гостиной? - А разве не могли повесить? — Почему же зеленая:? — Выкрасили, - Но зачем? — Чтобы труднее было отгадать». Это стремление, чтобы труднее было отгадать, эта тенденция к замедлению узнавания ведет к акцентированию нового признака, к новопритянутому эпитету, В искусстве неизбежны преувеличения, писал Достоевский; чтобы показать вещь, надо деформировать ее вчерашний облик, окрасить ее, как окрашивают препарат для наблюдения под микроскопом. Вы расцвечиваете предмет по-новому и думаете: он стал ощутительней, очевиднее, реальней (Aj). Кубист умножил на картине предмет, показал его с нескольких точек зрения, сделал осязательнее. Это — живописный прием. Но есть еще возможность — в самой картине мотивировать, оправдать этот прием; например, предмет повторен, отраженный в зеркале. Точно так же в литературе. Селедка — зеленая, ибо выкрасили — ошеломляющий эпитет реализован — троп обращается в эпический мотив. Зачем выкрасили — ответ у автора найдется, но на деле справедлив один ответ: чтобы труднее было отгадать. Таким образом, несобственный термин может быть навязан предмету, либо он может быть подан как частная концепция этого предмета. Отрицательный параллелизм отвергает метафору во имя собственного термина. «Я не дерево, я женщина», — говорит девушка в стихотворении чешского поэта Шрамека. Это литературное построение может быть оправдано, из черты сказа стать деталью сюжетного развития, — Одни говорили: это следы горностая, другое отвечали: нет, это не следы горностая, это проходил Чурила Пленкович. - Обращенный отрицательный параллелизм отвергает собственный термин для метафоры (в цитированном стихотворении Шрамека — «Я не женщина, я дерево» или в театральной пьесе другого чешского поэта, Карела Чапека: - Что это? - Носовой платок. -Это не носовой платок. Это прекрасная женщина, стоящая у окна. Она в белой одежде и мечтает о любви...).
В русских эротических сказках образ совокупления часто подается в терминах обращенного параллелизма» равно как и в свадебных песнях, с той разницей, что в этих песнях метафорическое построение обычно ничем не оправдано, между тем как в сказках эти метафоры мотивируются как способ соблазнить девку, примененный лукавым героем сказки, или же эти метафоры, рисующие совокупление, мотивируются Kajc зве-рячье истолкование непонятного для зверей человеческого акта. Последовательная мотивировка, оправдание поэтических построений также порою называется реализмом. Так, чешский романист Чапек-Ход полушутя называет «реалистической главой» мотивировку путем тифозного бреда «романтической» фантастики, поданной в первой главе повести «Самый западный славянин».
