Работы по поэтике: Переводы - Якобсон Р.
Скачать (прямая ссылка):
И в этих стихах нет, собственно, диалога — только безответное обращение, доносящееся из большой дали. После этой незаконченной элегии в лирике Гельдерлина уже не встретится двух местоимений вместе (эа исключением «An Zimmern», 1825, H 274, и «Das frohliche Leben», H 274, диалог которого — в сущности, выразительный отказ от диалога: Dieses mu?t du gar hicht fragen je Wenn ich soll antworten dir — Ты не должен спрашивать об этом / Если мне придется отвечать'); самое большее, сохраняется одно из них, пока в позднейших стихах, как уже было отмечено, не исчезнут ни эти личные местоимения, ни соответствующие глагольные формы*
О предстоящем угасании подлинной речи — собеседования, о ее уходе из духовной жизни поэта есть какая-то странная догадка в «Гиперионе»: «Мы очень мало беседовали» — такими словами начинается история любви Гипериона - «Стыдно собственной речи» (Н III, 53). И трагическому решению («что ты меня покинешь») непосредственно предшествует признание Гипериона в письме Диотиме: «Я с мукой прибегаю к словам.,. Верь мне, я говорю из глубины души: речь — великое излишество. Лучшее вечно остается в себе и покоится в своей глубине, как жемчужина на дне морском» (Н III, 118).
Табуирование тех классов слов, которые показательны для диалогической формы речи, в поздних стихах начинается с изъятия личных местоимений 1 и 2 лица, затем захватывает личные имена, особенно связанные с говорящим и слушающим.
Mensch "человек* становится единственным, обобщающим, лишенным всякой индивидуальности обозначения человеческого существа. Имя Gott *бог' исчезает вместе с другими одушевленными существительными. Параллельно с Geliebte "любимая1 поздние стихи утрачивают и существительное Liebe 'любовь и глагол lieben 'любить', прежде соединенные тесной парономастической связью с Leben 'жизнь3.
Отчужденные от гельдерлиновской поэзии элементы порой всплывали в его обыденной речи в странных смещениях; но по большей части
'381 «О Франкфурте, Диотиме, Греции, своей поэзии и подобных когда-то существеннейших для него вещах он не говорил ни слова» (Вайнблингер, H VII/3, N0 499, 71). Но в душевном мире больного эти табуированные темы продолжали жить. Так, однажды он внезапно задумал ехать во Франкфурт (там же, 70). Книга о Диотиме и отшельнике в Греции десятилетиями оставалась его любимым чтением. «Когда он читал Гипериона, он сказал как бы себе: Не очень-то заглядывайте туда» это по-каннибальски» (Шваб? K0 551, 204) .
Некое, — по Лапланшу, шизофреническое — колебание между крайней близостью и удаленностью лежит в основе гельдерлиновского романа. Мотивы разрыва с любовью и разрыва с жизнью множественно и многозначно переплетаются, 31 октября 1799 г. покинутая Диотима пишет поэту: «Но я думаю, лучше стать жертвой любви, чем жить без нее!» (В ь е т о р, 48). В гёльдерлиновском фрагменте отказ от любви вызывает мысль о людоедстве (Н 332): «Подобен человеку, пожирающему человека, тот, кто живет без любви». Так же представлена разлука с Диоти-мой в «Разлуке» («Der Abschid», H 24-27) «Так расстанемся мы? это благо и мудро? Мы сделали так — что ж, как убийство, наше деянье пугает нас?»
То, что в «Гиперионе» следует за скорбью отреченья и предсказанной смертью героини, — это заключение романа, открывающее иную перспективу. «Как раздор влюбленных, диссонансы мира. Примирение живет внутри борьбы, и все разлученные встретятся. Расходятся и возвращают* ся в сердце вены, и единая, вечная, пылающая жизнь есть все. Так я думал. В дальнейшем больше» (НІП, 160).
О позднейших тщетных попытках завести с больным Гёльдерлином разговор о его возлюбленной сообщает очевидец И. Г. Фишер (Н V/3, N0 608, с. 300). Нужно помнить, что уже для Гипериона фразы in memoriam умершей и ее имя превратились в табу: «Трудно мне слово; я должен признаться... В моей ночи, в глубине печали кончается речь» (Н III, 150).
Как заметил уже Б и н д е р (155), Диотима в романе и одах Гёльдерлина настойчиво ассоциируется с плодоносящей матерью-Землей л со всеобъемлющей, великолепной, самим своим именем предназначенной к вечному рождению Природой. К обеим — возлюбленной и теллурической матери — обращены покаянные слова Гипериона перед последней разлукой с Диотимой: «Я был неблагодарен матери Земле, кровь мою и дар любви, которые дала она мне как плату наемнику, я унес прочь и ах! тысячу раз неблагодарен я перед тобой, святая девушка!.. Не призвала ли ты меня к жизни? Не был ли я твоим?» (Н III, 132).
В конце ряда из 48 позднейших стихотворений Гёльдерлина стоит восьмистишие «Die Aussicht», третье под этим названием; мы не раз уже отметили, что его начало откликается начальной строке элегии — первой в этом ряду («Wenn aus der Ferne»). При отсутствии имени героини в обеих стихотворениях — «Wenn aus der Ferne» и «Wenn in die Ferne» — можно догадаться, что Диотима тайно присутствует не только в первом, но и во втором,
«Die Aussicht», как вообще стихи Скарданелли, избегает собственных имен» одушевленных и конкретных существительных. Одно из первых, отмеченных рукой Гёльдерлина мест в подаренном Сюзетте томе, -двойное обращение к природе и Диотиме: «Издавна... О Природа! наша жизнь едина с тобой-., божественная Природа! да будем вечно, как ты!» (Н III, 101). Два абстрактных существительных женского рода — Natur
