Древнее искусство Татарии - Валеев Ф.Х.
Скачать (прямая ссылка):
Правильно ли утверждение М. Г. Худякова? Действительно ли
150
рисунок дракона в гербе Казанского царства является выдумкой русских геральдистов, или же это реально существовавший в прошлом фантастический образ в гербе Казанского ханства? Если сослаться на А. В. Арциховского 57, «герб этот не менялся вовсе. Печать царства Казанского, на печати Ивана IV, печать с такой же надписью, приложенная к грамоте казанского воеводы князя И. М. Воротынского в 1596 г., печать «казанская» на троне и на тарелке, печати казанских воевод 1637 и 1693 гг., рисунки в титулярнике и у Корба без исключения дают одну и ту же фигуру». Тот же автор пишет: «Небыз-известная казанская поэтесса А. А. Фукс напечатала в Казани в 1836 г. стихотворную повесть «Основание Казани», где одним из главных действующих лиц является дракон Зилант. В примечании к поэме муж поэтессы К. Ф. Фукс пишет, что этот змей «был умерщвлен посредством заклинаний волшебника Хакима и ханом избран в государственный герб для воспоминания этого происшествия. Вот отчего доныне дракон остается гербом города Казани» 58.
Таким образом, мы видим разноречивые мнения отдельных авторов. Каково же все-таки происхождение чудовища на гербе и на печати Казанского царства? Обратимся к работе М. Г. Худякова. Прежде всего необходимо отметить неправильное описание этим автором «казанского дракона». Даже простым глазом видно, что на голове чудовища отсутствует что-либо, напоминающее корону. М. Г. Худяков за последнюю принял довольно ясно читающиеся ро-гообразные отростки, условно передающие рога сайгака, что весьма было типично для многих фантастических существ Ближнего и Среднего Востока. Ошибку совершает и другой исследователь — Н. Ф. Ка лииин59, представляя чудовище с петушиным туловищем. Сравнительный анализ показывает, что в творчестве русских книжников и иконописцев XVI—XVII вв., и в частности на иконах с изображением Георгия Победоносца, чудовища по характеру их трактовки и в целом по своему облику совершенно отличаются от дракона в гербе Казанского царства. Прежде всего, чудовища также не имеют на голове корон и тех рогообразных отростков, какие имеются у «казанского дракона». В отдельных изображениях «русских» чудовищ хорошо читается пара узких вытянутых ушей, которые весьма слабо ощущаются в рисунке «казанского дракона». Туловище «русских» драконов выражено не птичьим, а змееподобным, довольно неуклюжим, тяжеловесным и соприкасающимся с землею. Лапы слабо развиты, коротки. Крылья передаются обобщенными, мясистыми и в большинстве близкими крыльям летучих мышей. В отдельных изображениях крылья вообще отсутствуют60. В целом «русские» драконы обнаруживают родственность с чудовищами древнекитайского происхождения начала 1 тыс. до н. э. и олицетворяют в себе только злые силы. Здесь отрицается образ змеи как существа, обладающего, по древневосточной мифологии, сверхъестественными силами, не подвластными ни людям, ни богам. Здесь нет и той выраженной поли-морфности, столь характерной «казанскому дракону». В отличие от «русских», туловище «казанского дракона» с крыльями носит ярко
151
выраженный птичий характер. В нижней части груди его хорошо читается оперенье. Примечательно и то, что по сравнению с «русскими» чудовищами туловище «казанского дракона» довольно высоко приподнято над землей. Если голова чудовищ на русских иконах довольно четко выражает змеевидную форму, то голова дракона в гербе «царства Казанского» близка в большей мере к звериным формам. Трактуется «казанский дракон» весьма динамичным, подвижным, в отличие от аморфных чудовищ, побиваемых святым Георгием. Изображения чудовищ в творчестве русских иконописцев не сочетают в себе в той мере признаки различных хищников реальной природы, как это хорошо выражено в фантастическом образе «казанского дракона», с его явными чертами хищной птицы, зверя и змеи. Изображения «русских» чудовищ на иконах передают змею сптичьими крыльями, но не птицу со змеиным хвостом и головой собаки, как на казанском гербе.
Таким образом, по характеру передачи «русские» чудовища и казанское фантастическое существо резко отличаются между собой и исходят в своей основе из совершенно различных начал. Это говорит о том, что, создавая «казанский дракон», русские художники, хотели они того или нет, должны были взять за основу какой-то иной образ, в отличие от «русских» чудовищ. Какой же именно? Сравнительный материал показывает, что «казанский дракон» обнаруживает большую родственность, но не тождественность с фантастическими существами стран Ближнего и Среднего Востока, выражавшими феодальную символику могущества, всесилия и непобедимости. Подобные полиморфные образы довольно часто входили в герб того или иного княжества, города или государства. Несомненно, что то же самое смысловое значение имело и чудовище герба царства Казанского.
Изображение «казанского дракона» имеет много общего с различными фантастическими существами среднеазиатского, персидского и особенно восточноазиатского происхождения61. Так, изображение «казанского дракона» заставляет нас вспомнить, с одной стороны, фантастический восточный образ сэнмурва — полусобаки, полуптицы, с другой — термезского собаковидного грифона 62, а также загадочную змею-птицу, известную в искусстве Средней Азии63, древней Вавилонии 64. Однако наше чудовище более близко к изображению крылатого дракона восточноазиатского происхождения конца I тыс. до н. э. — начала I тыс. н. э. Это фантастическое существо, согласно описанию Н. Н. Соболева, обычно изображалось с головой хамелеона, рогами сайгака (в виде пучка отростков), ушами быка и со змеиным хвостом 65. Его изогнутые сильные лапы заканчивались орлиными когтями, а туловище было покрыто рыбьей чешуей. С этим своеобразным образом восточной фантастики было связано, как пишет Н. Н. Соболев, понятие о благодати, ниспосылаемой людям. С начала 1 тыс. н. э. он становится символом власти и могущества. Прямую аналогию и тождество образ казанского чудовища обнаруживает с изображением подобного себе существа на бляхе в искусстве волжско-
