Жандармы России - Измозик В.С.
ISBN 5-224-03963-0
Скачать (прямая ссылка):
За то время, пока шли споры, бек ухаживал за мной. Особенно юлил его переводчик Зареф, большой шельма, из уфимских татар, и в конце концов бек извинился перед Пузыной и заплатил весь гонорар сполна.
Помню 23 апреля 1913 года через Чарджоуй проезжала, делая кавалерийский пробег, небезызвестная в спортсменском мире Кудашева, которая делала испытание на выносливость английской лошади при дальних расстояниях. Эта Кудашева, подобно своему предшественнику Пешкову, на коне монгольской породы Монголик проехала верхом из Харбина в Петербург и, когда она по этому случаю представлялась бывшему царю, то Николай II дал ей для испытания своего английского жеребца Крит, который оценивался, по словам Кудашевой, в 36 тысяч рублей с тем, чтобы она объехала на нем всю Сибирь, Алтай, Туркестан и вернулась бы в Петербург46.
Я думал увидеть лихую наездницу, чудесного коня, услышать от нее много интересного, почему даже квартиру предложил ей у себя, но представьте наше с женой разочарование, когда мы увидели старую, корявую бабу, подрумяненную, с подведенными глазами, но с грязными ногтями, которая делала перехода в сутки от 8 до 15 верст со всеми удобствами, то есть попросту каталась в свое удовольствие, а ее Крит был похож на раскормленного кабана, даже с раздвоенным крупом. Все ее ухаживание за ним состояло в том, что она его целовала в Морду и около него спала, а кормили его, поили, смотрели, седлали и расседлывали посторонние люди. При мне она сделала пробеги: от станции Фараб до Чарджоу — 8 верст (я ей тогда разрешил переехать через Аму-Дарьинский мост) — это в один день, 22-го апреля; 23-го она сделала у меня дневку, а 24-го она проехала из русского Чарджоу в туземный — 9 верст и того в три дня всего 17 верст! Ее вещи и фураж везли по железной дороге.
Боже мой, какой разврат допускался при Николае Романове! Что же стоил ее пробег правительству и обществам (городским, сельским и дру-
532 гим), если ее переход через Бухарские владения в несколько дней, по словам бека, стоил бухарскому правительству более 800 рублей?
Когда Кудашева ночевала у меня, то для коня сделали специальную палатку, а ей, Кудашевой, особую в ней загородку из местных ковров, и в таких удобствах конь, по брюхо в сене, а она в шикарной постели отдыхала ог переходов. Вот так кавалерийский пробег!
Чего же, впрочем, удивляться, когда она сама мне рассказывала, что вее это ей устроил Распутин. Через год она была опять в Чарджоу, но на Srror раз она ехала уже в своем естественном виде, то есть в женском платье, по какому-то секретному поручению правительства сперва в Хиву, потом в Афганистан и затем в Персию. После «кавалерийского пробега» попала в секретные дипломаты. Бедная Россия, что только в ней не творилось?..
Кому неизвестно, что из всех великих князей «Константиновичи» милостями у бывших царей не пользовались? Как, за что и почему был Изгнан из Петербурга когда-то Великий князь Николай Константинович, я не знаю, но он давно уже проживал в Ташкенте, где имел свой дворец, окрашенный в красный цвет47. Часто он ходил в красной рубахе или в пестром сартовском халате; он был популярен среди населения, делал много добра.
Кажется, создание Романовского канала, орошающего теперь всю Голодную степь, дело его рук, но вместе с этим, несмотря на свой уже почтенный возраст (ему далеко за 60 лет), он до сих любит увлекаться интересными женщинами. Говорят, у него было множество романов, но один такой роман у него случился в Катга-Кургане, где он увлекся одной барышней, та увлеклась им, и задумали они куда-то бежать. В погоню были пущены наши унтер-офицеры, которые их и перехватили, причем мой унтер-офицер Шевко, добрейшей души человек, поймал его самого, Великого князя! Как Николай Константинович ни сердился, как ни возмущался, но беглецов водворили на места: его — в Ташкент, в свой красный дворец, ее — к отцу в Катта-Курган.
Казалось бы, что за эту поимку Николай Константинович должен был возненавидеть железнодорожных жандармов. Однако он продолжал быть с ними не только приветливым, но даже с одним унтер-офицером на станции Драгомирово (по Маргеланской ветке) свел такую дружбу, что гостил у него иногда по несколько дней, что вконец испортило этого унтер-офицера.
Хотя Николай Константинович был в опале, но с ним, как с Великим князем, все же приходилось считаться, и вот этот унтер-офицер (забыл, как его'фамилия), пользуясь дружбой и покровительством Николая Константиновича, стал таким нахалом, что и начальник Управления ничего поделать с ним не мог. Зазнался хам.
18 июля 1914 года началась беспримерная в истории всесветная война. Какой был в России подъем, какое воодушевление, как отнеслись к ней все граждане — это все знают. Я был захвачен той же волной зачисления в Действующую Армию. Удобнее всего мне было попасть в Текинский конный полк, который в мирное время стоял в Ашхабаде, но так как я был уже подполковник, то в этот полк меня, как штаб-офицера не приняли, хотя я соглашался на должность не только эскадронного командира, но даже младшего обер-офицера. Несмотря на то, что я природный казак, ни в одно казачье войско по той же причине, я тоже не попал. Кроме
