Гончарство восточной европы - Бобринский А.А.
Скачать (прямая ссылка):
Иную картину дают материалы белорусской группы культуры штрихованной керамики. Создается впечатление, что традиции бороздчатого заглаживания здесь удерживались дольше. Так, в материалах из 16 городищ этой группы посуда с простым заглаживанием поверхностей составляет в среднем около 32%, а с бороздчатым — около 65 % от общего числа. В материалах из городищ, существовавших преимущественно только в первой половине I тысячелетия н. э., соотношение посуды с простым и бороздчатым заглаживанием примерно равное или же с явным перевесом в пользу штрихованной керамики. Например, в материалах из городища Старая Рудица, относящихся к III—IVbb. н.э., керамика с простым заглаживанием составляет около 45 % от общего числа и примерно такой же процент — посуда с бороздчатым заглаживанием. В материалах же из городища Збаровичи (II—IV вв. н. э.) сосуды с простым заглаживанием поверхностей представлены примерно 10% от общего числа, а с бороздчатым — около 85%.
Все это указывает на тенденцию постепенного вытеснения бороздчато-
218 го заглаживания простым заглаживанием. Примерно к середине I тысячелетия н. э. в лесной зоне исчезает не только бороздчатое заглаживание, но и некоторые другие приемы обработки поверхностей, ранее распространенные на ограниченной территории, например прокатывание поверхностей валиком (городецкая культура).
Помимо явного изживания некоторых старых технологических приемов обработки поверхностей, наблюдается широкое распространение одного из них — простого заглаживания. Во второй половине I тысячелетия н. э. он становится чуть ли не единственным в лесной и лесостепной зонах. В то же время лощение, ранее обнаруживавшее преимущественную связь только с некоторыми группами населения (например, за-рубинцами, черняховцами), как бы рассеивается: в качестве незначительной примеси такая посуда обнаруживается на огромной территории в памятниках с различной культурной окрашенностью. И только в двух группах восточноевропейского населения второй половины I тысячелетия н. э. оно выступает в роли массового культурного признака: в лесной зоне — у носителей МОІЦИНСКОЙ культуры, в лесостепной и степной зонах — у племен салтово-маяцкой культуры.
Таким образом, можно отметить следующие общие черты в истории навыков обработки поверхностей. Во-первых, признаки явного отмирания некоторых приемов в течение I тысячелетия до н. э.— I тысячелетия н. э. (способ прокатывания поверхностей штампом, бороздчатое заглаживание). Во-вторых, признаки частичного распыления некоторых способов при сохранении, однако, среды, в которой они удерживаются в роли массового культурного признака (лощение у племен мощинской и салтово-маяцкой культур). Наконец, в-третьих, происходит распространение одного из способов обработки поверхностей, который становится
чуть ли не интернациональным для населения лесной и лесостепной зон, — простого заглаживания.
В результате к концу I тысячелетия н. э. яркие внешние признаки глиняной посуды отдельных групп восточноевропейского населения оказались как бы стертыми.
Судя по этнографическим данным, постепенное исчезновение из практики гончаров тех или иных приемов обработки поверхностей невозможно связывать с резкими изменениями в составе населения. Такие перемены характеризуют прежде всего изменения в его культурных традициях. Показательна в этом отношении история способа обработки поверхностей путем обваривания изделий. В сельском гончарстве лесной зоны Восточной Европы этот прием обработки еще в конце XIX — начале XX в. был широко распространен.
В настоящее время он практикуется очень мало. Его окончательное изживание, начавшееся, по-видимому, давно, произошло в последние несколько десятилетий. При этом оно сопровождалось постепенной утратой и переосмысливанием самой процедуры. Этнография сохранила множество свидетельств такого рода. По-видимому, первоначально обваривание выступало в роли вполне самостоятельного приема обработки изделий, подменяя собой их обжиг. В таком качестве оно еще использовалось в первые два десятилетия XX в. в отдельных районах Русского Севера. Известно, например, что некоторые женщины, делавшие посуду преимущественно для своих нужд, поступали следующим образом: хорошо просушенную в печи посуду (т. е. нагретую) они «варили» в «мусенке» (в киселеобразном мучнистом растворе), после чего ее обмывали водой и вновь просушивали в вытопленной печи. Высохшую посуду считали готовой к употреблению. Она приобретала темный цвет, которому приписывалась способность каким-то магическим образом влиять на содержи-
219 мое. Это представление широко удерживалось и тогда, когда обваривание утратило роль самостоятельной процедуры, заменяющей обжиг, и стало использоваться в дополнение к нему. Но смысл самой процедуры после совмещения с обжиганием изделий стал утрачиваться. По крайней мере в среде самих ремесленников-гончаров устанавливается представление об об-варивании как процедуре, лишенной технологического смысла. В XIX в. к ней чаще прибегали из утилитарных соображений — обварную посуду сельское население по традиции покупало охотнее. Но само выполнение обваривания приобрело множество новых черт. «Стандартные» правила обваривания постепенно утрачивались. Мучнистый раствор стал заменяться другими составами (например, смесью конского помета и древесного угля, жмыхами, головками от льна и т. д.), после обваривания сосуды не помещали в вытопленную печь для «томления», а оставляли на открытом воздухе. Упростилась и процедура обработки: изделия не «купали» в бочке или корыте с обва-рой, а обрызгивали веником, смоченным в растворе. В результате изделия приобретали пятнистую окраску.
