Интуиция совести - Ухтомский А.А.
ISBN 5-88986-13-5
Скачать (прямая ссылка):
Ознакомление с реальностью приводит, впрочем, к ее освоению, к построению опять нового проекта.
Тогда начинается дело о противопоставлении двух более или менее законченных, двух более или менее поэтических проектов реальности. Оба закончены, оба красивы, оба представляются добрыми! Идет переоценка и борьба.,.
Проект реальности самый красивый, самый полный хорош там и тогда, когда он воплощен, «совпал с действительностью», осуществился, когда он в теле, когда реальность и бытие его оправдали,— когда поэзия человека и поэзия мира совпали, соединились, пришли к общему совету.
10—11 ноября 1937. Москва.
Смерть сама по себе настолько не поддается выражению в самостоятельном законе, в самобытном разумном содержании, что всякие попытки ее истолкования и объяснения достигаются не иначе, как из интересов жизни и ради жизни. Поэтому смерть издавна сближалась и сопоставлялась со злом, поскольку и в том и в другом случае дело идет о хаосе отрицания бывшего до них разумного закона и добра! Хаос, небытие, нежить, смерть, прекращение жизни, перерыв лучшего,
498
ради замены его худшим! Замечательно, что попытки оправдать, «объяснить» смерть — исходят всегда из понятий жизни и из интересов жизни!
Между попытками оправдать смерть ради жизни самая обыденная и обычная — это уголовно-юридическая аргументация смертной казни или цивильно-государственная аргументация войны. При всем разнообразии таких попыток, алгебраически общее в них всегда в том, что аргументы почерпываются из жизни, ради жизни и во имя интересов жизни.
Философская попытка «объяснить» и «оправдать» смерть, найти ее логику, дается в принципе «борьбы за существование». Л. Н. Толстой говорил, что это «лживая выдумка, которой хотят оправдать зло». Здесь смерть объявляется строителькицей жизни, скульптором ее! Остается загадкою и удивительным чудом из чудес, как хаос и отрицание могли бы из себя рождать положительный закон созидания! Здесь можно удивляться, констатировать, но нельзя п о-н я т ь удовлетворительно и разумно!..
Величайшие представители человеческого рода жили в беспрестанной борьбе со смертью, с бессмыслием, с отрицанием любимого, прекрасного и разумного! Понять смерть, чтобы уничтожить ее!..
Смерть сама по себе — бессмыслие, нарушение смысла бытия. Это наш «последний враг»! Нам завещано идти к ее уничтожению!
26 январл 1937
Чистый рационализм и идеализм. Это те силы, которые замыкают человека, как в крепость, делая его совершенно неспособным быть восприимчивым участником в жизни Предания. Принципиальный откол от жизни народа — частью тяжкий симптом заболевания, частью причина дальнейшего заболевания.
Собственно, что такое «толпа» и где она начинается? Можно надеяться, что автор не думает о народе: «Про-кляти суть,— не весть закона»! Народ, несущий в себе предание спасения и принимающий Разум Божий ранее премудрых и разумных мира, не есть толпа. Толпа начи-
499
нается там, где есть массовое самоутверждение и готовность к насилию. Самоуверенность и самоутверждение, сделавшиеся массовой стихией,— вот толпа. Доступа рассуждению в эту слепоту нет, «Если кто из мертвых воскреснет, не имут веры». Уцеломудривает и целит тут только смерть.
Ho ведь это страшное бедствие стихийно-массового самоутверждения получается как результат самоутверждающихся единиц, воспитанных в солипсизме «принципиально вырванных из органической жизни народа и предания.
В сущности, именно солипсист-индивидуалист есть деятель толпы, органический участник возникновения и жизни ее; и не ему презирать и ненавидеть свое выношенное детище!
«Толпа», «масса» — вот чему аристократически противополагает себя рационализм и каждый в отдельности рационалистический индивидуум, точно так же, как он противополагает своему рационализирующему «сознанию» отягощающее его «тело».
И он чувствует себя призванным оформлять сию массу, учительствовать над нею! Ho он перед нею ничем не обязан, на себе самом и своих рациональных паутинах исключительно строит он свою Истину и свое обеспечение! До поры до времени он отстраняется от массы, умывает руки в ее судьбе. Когда войдет в силу, он будет диктаторствовать над нею!
Выдумали, что история есть пассивный и совершенно податливый объект для безответственных перестраива-ний на наш вкус. А оказалось, что она — огненная реальность, продолжающая жить своей совершенно самобытной законностью и требующая нас к себе на суд!
Думали себе, что история есть прошлое, о котором остается писать более или менее успокоительные диссертации и любознательные исследования. А это оказалось — живое будущее, которое требует нас к суду!
29 мая 1941
ПРИМЕЧАНИЯ
Творческое наследие А. А. Ухтомского велико и многообразно. Оно содержит не только фундаментальные научные работы, составившие основной корпус Собрания его сочинений (т. ]—VI, 1950— 1962), но также статьи и заметки, касающиеся философии, богословия. истории культуры, и еще — богатейший эпистолярно-биографический материал.
В данной книге представлена лншь малая часть обширного архива А. А. Ухтомского. В первом разделе помещены три цикла его писем: кВА. Платоновой (за 1906—1942 гг.), И. И. Каплан (1922— 1924), Е. И. Бронштейн-Шур (1927—1941). Письма к В. А, Платоновой хранятся в Ленинградском отделении Архива Академии наук СССР в личном фонде А. А. Ухтомского (ф. 749). Письма к И. И. Каплан (Слонимской) —в ее домашнем архиве. Оба цикла никогда не публиковались. Письма к Е. И. Бронштейн-Шур впервые выборочно напечатаны а журнале «Новый мир» (1972, № 11) и более полно в сборнике «Пути в незнаемое» (М., 1973); воспроизводятся по этому изданию, поскольку местонахождение подлинников нам неизвестно. Большинство писем приводится с сокращениями.
