Интуиция совести - Ухтомский А.А.
ISBN 5-88986-13-5
Скачать (прямая ссылка):
Вот совершенно так же, с переходом в новую, несравненную, еще более конкретную область опыта, где учитывается сам человек и его лицо,— придется заранее ожидать совсем новых законов и зависимостей, к которым мы не подготовлены и которые надо будет брать непредвзятыми, чистыми от привычек и предубеждений руками! Старые, привычные, казавшиеся универсальными законы войдут потом в эти новые законы как частность и провинциализм.
Курьезно, что в той же книжке через несколько страниц говорится: «Других законов, кроме законов электродинамики, и не существует» (с. 15). Курьезное противоречие себе на старинный образец!
Совершенно так же старинные геометры и механисты в свое время утверждали, что других законов, кроме законов геометрии и механики, в мире не существует,
270
и на этом предвзятом основании пытались натянуть на схемы геометрии и механики не натягивающиеся на них и неуловимые для них зависимости электромагнетизма! Утверждать теперь, что других, более конкретных и еще более универсальных, законов, кроме законов электродинамики, не существует,— значит повторять в точности школьную традицию старинных геометров и механистов!
Заранее можно и надо сказать, что существует много новых ступеней конкретного опыта — все более конкретного и все более универсального,— прежде чем мы доберемся до последних законов, управляющих человеком в истории! В будущем и геометрия, и механика, и электродинамика, и все «электромагнитное мировоззрение», и экономика — будут узкими провинциализма-ми в царстве законов, управляющих жизнью человека. Ибо ведь и геометрия, и механика, и электромагнетизм, и экономика — все это произведения человеческой жизни, общения человеческих лиц между собою — человеческого слова, быта и истории! То, чем бьется, мучится и устремляется человеческое лицо в своем общении с другими лицами, составляет несравненно более универсальное и важное в мире, чем всевозможные абстракции школьного мышления!..
2 мая 1927.
...Слово «факт» в сущности двусмысленно. С одной стороны, мы отмечаем им то, что не зависит от наших теоретических ожиданий и предположений, и в этом смысле хорошо говорим, что факты упрямы. С другой стороны, сама этимология слова «факт» взята из латинского языка: «factum est»22, т. е. «сделано».
В свое время Менделеев и предупреждал, что не следует относиться к так называемым «фактам науки» с суеверной слепотой,— дескать, это что-то непреложное и неоспоримое, не подлежащее спору. Множество фактов науки просто «сделано» теми предубеждениями и теоретическими ¦ предвзятостями, с которыми люди подходили к действительности. Многое принимается за неоспоримый факт просто потому, что люди сейчас так склонны верить, или так настроены, или, наконец, больны.
271
I
Теоретический химик Гельм 23 дает, по-моему, хорошее определение факта в его точном значении для науки: «Фа кт — это то, что я не могу уничтожить никакими комбинациями моих предста в л е н и й». Факт, что атом натрия однова- 1 лентен и я не могу его переделать — сделать его, например, дву- и трехвалентным. В этом смысле факты опыта это то, что ставит незыблемые преграды моим вожделениям,— вожделение моей теоретизирующей мысли вообще.
Последний и самый неизбывный факт человеческой жизни в том, что «Рахиль плачет о детях своих и не может утешиться, ибо их и е т». Теоретизирующий химик может утешиться, успокоиться, что натрий одновалентен и не может стать двувалентным, ибо, в конце концов, это можно вплести довольно просто в общую теоретическую канву учения о веществе.
Физиолог, которому непременно хочется подчинить идее парабиоза 24 все случаи торможения, поболеет, но и утешится, когда ему представят факты торможения, не укладывающиеся в привычные схемы парабиоза: он может сказать себе, что привычные схемы парабиоза не обобщают еще его теории до конца, и новые факты могут быть согласованы с будущей обобщенной теорией, которая охватит и парабиоз и эти особые факты, как свои частности. Ho вот никак не переделать и не изменить того, что детей у Рахили больше нет; и никак не утешить нам Рахили, ибо ведь детей ее не вернуть никакими силами!
У Рахили детей больше нет, и как же Вы утешите ее, пока неизменен этот факт?! Трагическое значение факта в том, что он незыблем, как каменная скала, и останется незыблемым, когда самого меня, который его ощутил, уже не будет!
He может Рахиль утешиться о детях никакими комбинациями своих слов и представлений, потому что все равно детей ее больше нет!
Тут-то и начинается для человека совершенно новая оценка всего своего, впервые открывается ему оценка приходящего к нему человека как неповторимого и неоценимого лица. В этом смысле древний Сократ говорил, что «смерть есть начало мысл и».
272
Смерть, однако, ничего не говорила бы человеку, если бы заранее не было в нем связи слюбимым другим, скрытого устремления подтвердить, подкрепить, поддержать любимого другого, от меня отдельного, от меня независимого, HO для меня более дорогого и необходимого, чем все мое и чем я сам. Ведь Рахиль сама умерла бы незаметно для себя и с радостным чувством, если бы дети-то ее оставались и пребывали живыми и радостными! Итак, вот он, «социальный инстинкт» (если хотите,— назовите так!) в его изначальном, ни на что другое не сводимом значении! Вот она, оценка жизни и бытия с точки зрения категории «лица»,— скажу я!
