Интуиция совести - Ухтомский А.А.
ISBN 5-88986-13-5
Скачать (прямая ссылка):
...Философы говорят; «Я ищу согласия с самим собою,— согласия и счастья в моих мыслях». Так и рожденная ими абстрактная наука, в особенности школьная, ищет более всего согласия, самоудовлетворения в своих исходных идеях и вывод а х. А я вот всего более боюсь этого самоудовлетво-ренного согласия для человека, ибо в нем чудится смерть! Пускай растревоживается вновь и вновь человеческое самоудовлетворение, пускай ему не будет покоя, пускай разрушается его счастье, пускай он не найдет себя без другого, пускай без других не смеет мечтать о счастии и покое,— пускай над ним будет судящее, его совесть, живое человеческое лицо!
«Ce — человек»!
Любимое человеческое лицо лучше всего символизирует то, что представляет для человеческого мышления и поведения истина, предчувствуемая и проектируемая, но не дающаяся в руки, а влекущая за собою все далее вперед. Она всегда нова, всегда впереди. Для натуралиста именно такова Истина! Жизнь, и ис-
тория, и культура будут бесконечно новы и содержательны, когда они будут направлены на лицо!
Мне хочется, чтобы Вы уловили, что я излагаю здесь свои мысли не докторально, не поучая, а так, как они есть, причем я допускаю, что они произошли из одной, однажды явившейся мелодии, когда-то засветившейся в далеком детстве, Я допускаю, что эти мысли, таким образом, имеют совсем частный характер, т. е. мой личный. Ho, во-первых, когда человек думает, он это делает в понятиях, общих для всех, и потому втайне живет упованием, что думает не для себя лично, а для всех. Во-вторых же, каждое явление в мире имеет свой смысл (...) в общем деле человечества и мысли каждого из нас,— поэтому и мое частное и личное имеет свое место в нашей общей, всечеловеческой жизни...
27 мая 1927.
Всякое соприкосновение людей между собою страшно ответственно. Тут нет «мелочей» или «неважных деталей». Малейший неправильный оттенок, допущенный при первой встрече, налагает неизгладимые последствия на дальнейшее общение тех же людей. Потом уже и не учесть, когда и в чем началось то, что портит и искажает дальнейшее! Может быть, уже в первый момент встречи предрешается то, откроются ли друг другу когда-нибудь эти встретившиеся люди и достигнут ли самого важного и драгоценного — общей жизни каждого в лице другого,— или при самой тесной жизни вместе будут все более замыкаться каждый в своем солипсизме и глухоте к другому...
И ведь это так часто в человеческой жизни, что люди живут как будто общею жизнью, вместе, но, однажды начав глохнуть друг к другу, глохнут далее все более и более, живут далее, все более замыкаясь один от другого, не слыша более друг друга, не видя более живого лица один в другом.
...Так легко портится человеческая жизнь. И так трудно достигается единственно драгоценная1 золотая жила — действительно общая жизнь с открытом, неза-туманенным слухом друг к другу.
Значит, всякий, уже маленький, шаг человека в отношении другого человека страшно ответственен, ибо влечет за собою неизгладимые последствия, исправляемые только смертью. Ведь вставшая однажды стена
279
и глухота между людьми не может быть исправлена никакими «условностями», «принятостями»,— когда са-ма-то общая жизнь уже потеряна, а уши одного лица забиты в отношении другого лица!
...Между тем люди видят друг друга в наших условиях точно с одного маяка светящийся огонек на верхушке другого маяка, между ними громадное пространство, а перекликнуться и сказать друг другу привет так надо! Вот я здесь и тебя чувствую! Вместе переживаем бурную ночь!..
15 марта 1928.
...Ничто другое, как жизнь для других, выправляет, уясняет и делает простою и осмысленною собственную личную жизнь. Все остальное — подпорки для этого главного, и все теряет смысл, если нет главного...
...Любовь сама по себе есть величайшее счастье изо всех доступных человеку, но сама по себе она не наслаждение, не удовольствие, не успокоение, а величайшее из обязательств человека, мобилизующее все его мировые задачи, как существа посреди мира. Сама о себе любовь говорит: «Приближающийся ко мне приближается к огню; но тот, кто уходит от меня, не достоин жизни». Перифраз этого таков: я — огонь; приближающийся ко мне должен помнить, что может быть опален; но тот, кто, из страха быть опаленным, отдаляется от меня, утрачивает источник жизни. Это древнеалександрийский текст, когда-то меня особенно поразивший лапидарным выражением величайшей правды о том, чем мы живем и чем жив человек. Истинная радость, и счастье, и смысл бытия для человека только в любви; но она страшна, ибо страшно обязывает, как никакая другая из сил мира, и из трусости пред ее обязательствами, велящими умереть за любимых, люди придумывают себе приличные мотивы, чтоб отойти на покой, а любовь заменяют суррогатами, по возможности не обязывающими ни к чему. Придумываются чудодейственные программы с расчетом на фокус, чтобы как-нибудь само собою далось человечеству то, что по существу достижимо лишь силами любви!..
...Тут более, чем где-либо, ясно и незыблемо, что физиологическое и материальное обусловливает собою
