Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятках - Роханский Л.Ш.
Скачать (прямая ссылка):
История о путешествии Аштавакры в Гималаи и встрече его с таинственной "старой подвижницей" содержится в "Анушасанапарве", XIII книге "Махабхараты", в целом представляющей, как уже говорилось, относительно поздний слой в содержании эпопеи. В ее текстах преимущественно отражено мировоззрение странствующих, отшельничающих в лесах или осевших в центрах паломничества брахманов, в немалой мере окрашенное аскетизмом. Сквозной для первой половины XIII книги является тема порочности женщин, па- Древнеиндийский вариант сюосета о "безобразной невесте"
95
губности общения с ними. Тема эта служит поводом для включения в повествование иллюстративных сюжетов, выступающих в функции назидательных притч и легенд, но по существу имеющих сказочный характер. Развлекательность, достигаемая подчас путем введения в эти сюжеты бытовых и эротических элементов и странно сочетающаяся с их декларируемой дидактической функцией, призвана, видимо, уравновесить собой сухую, мрачно-аскетическую дидактику (тенденция, увенчавшаяся в классический период созданием целых дидактических сказочных сборников на тему о "женском коварстве", таких, как "Шукасаптати" или утраченный индийский оригинал "Синдбадовой книги").
К числу таких назидательных сказок, или легенд, принадлежит "Беседа Аштавакры и Диш" (XIII.19—23), приводимая одним из собеседников, Бхишмой, в качестве ответа на вопрос Юдхиштхиры: в чем смысл брачного союза? Почему он "дхармичен", если женщины по природе непостоянны и порочны? Бхишма отвечает ему лишь косвенно, сообщая "обычно излагаемую в этой связи древнюю легенду" (19.10).
Подвижник Аштавакра, плененный красотой Супрабхи, дочери мудреца Еаданьи, просит у последнего ее руки. Ba-данья соглашается, но ставит Аштавакре предварительное условие: он должен совершить путешествие в "священную северную сторону" (punyam uttaram disam) по конкретному маршруту — перевалить'через Гималаи и, минуя ряд сакральных объектов ("обителей богов"), двигаться все дальше на север и достичь прекрасной долины, где ему встретится "славная старая подвижница, совершающая обряд посвяще* ния" (diksam anusthitam — 19.24). Всемерно выказав ей почтение, Аштавакра может вернуться и жениться на Cyn-рабхе. "Если этот уговор (samaya) может быть исполнен, тогда — в добрый путь!" (19.25).
Аштавакра преодолевает Гималаи в пределах западной части нынешнего Непала и приходит затем к горе Кайласе (совр. Кайлас в Тибете), во владения бога Куберы. "Рак-шасы во главе с Манибхадрой" (видимо, якши: Манибхадра — имя известного "царя якшей"; в мифологии эпоса классы якшей и ракшасов местами перестают различаться), стерегущие "лотосовый пруд" Куберы, провожают его во дворец, где Кубера оказывает гостю почетный прием. Для Аштавак-Ры танцуют небесные девы, гандхарвы (музыканты богов) играют на своих инструментах. Здесь впервые в повествование вторгается мотив, хорошо известный по волшебной сказке: танцы и музыка столь божественно-прекрасны, что Аштавакра, зачарованный, перестает ощущать ход времени, не замечает, как пролетел целый "год богов" (360 или, по другому расчету, 128 тыс. земных лет). Все же он вспоминает наказ Ваданьи и, несмотря на предложение Куперы остаться, спешит продолжить свой путь.
Миновав ряд священных гор, Аштавакра оказывается наконец в поросшей лесом долине, украшенной "лотосовыми прудами"; здесь же течет река Мандакини (один из истоков Ганги); посреди долины стоит чудесный дворец. При- 96 Я. В. Васильков
глашенный войти семью неземной красоты девушками, Ашта-вакра принят во дворце старой женщиной "во всевозможных украшениях и беспыльных одеждах", с которой они проводят остаток дня за беседой. Ночью старуха, притворяясь, будто дрожит от холода, перебирается со своего ложа на ложе подвижника. Но Аштавакра остается бесчувствен к ее ласкам. Старуха пытается уговорить его, ссылаясь на то, что сам творец создал женщин сладострастными: "Нет для женщины ничего более желанного, чем близость с мужчиной. Побуждаемые богом любви, безудержно и безоглядно следуют женщины своему желанию: даже по горячим пескам могут идти они, не обжигая ног". Аштавакра не вправе отвергать ее, союз с ней, сулящий "все мыслимые восторги, земные и небесные", даруется ему как высшая награда за его подвижничество (20.55). Мудрец остается невозмутим. Он пытается выведать у старухи подлинный смысл и цель своего пребывания здесь, она отвечает, что он сам все поймет, после того как проживет у нее некоторое время.
На другой день перед закатом старуха прислуживает Аш-тавакре при омовении. Здесь вторично введен мотив "выпадения времени": "Ощущение теплой воды на теле и касания нежной руки были столь приятны, что не заметил подвижник, как целая ночь миновала". Только вид восходящего солнца возвращает его к действительности. Утром хозяйка угощает Аштавакру пищей, "подобной амрите"; вкус ее' опять лишает героя ощущения времени, незаметно для него пролетает день и наступают сумерки.
Ночью старуха продолжает искушать Аштавакру. На его довод, что он не смеет прелюбодействовать с "чужой женой", она отвечает, что вольна распоряжаться собой, и предлагает ему себя в жены. Подвижник апеллирует к традиционной формуле: "в детстве отец ее стережет, в молодости — супруг, в старости — сыновья; женщина — себе не хозяйка!" Старуха заявляет, что она, несмотря на свой возраст, до сих пор оставалась целомудренной, не знала супруга и отвергнуть ее любовь было бы ошибкой. Здесь мы подходим к очень важному моменту в сюжете. Аштавакра произносит слова: "Каково мне, таково и тебе, каково тебе, таково и мне" (21.21), несомненно являющиеся формулой любовного признания57. Выраженное в следующей полу-шлоке подозрение Аштавакры, не является ли все это испытанием, которому подверг его Ваданья (некоторые рукописи причем подчеркивают', что это уже не произнесенные всл/х слова, а мысль, пришедшая ему на ум), не снимает значимости того факта, что подвижником выражена готовность уступить притязаниям старухи.
