Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятках - Роханский Л.Ш.
Скачать (прямая ссылка):
10. Pringeheim H.G. Archaologische Beitrage zur Geschichte des eleusinischen Kults. Munchen, 1905.
11. Reieah E. Chorus. -RE. Bd.III. Stuttgart, 1899.
12. Reiech E. Zur Vorgeschichte der attischen Tragodie. — Festschrift fur Theodor Gomperz dargebracht. Wien, 1902.
6 См. гл.IV, § 5, примеч. 3, с.65. в Fr. 52(46) /3/. Возникновение трагедии 275
13. Robert С. -.Hermes. 1898, vol.33.
14. Sohoemann G. F. Griechische Alterthumer. Bd.1-2. B., 1871 -1873.
15. Stengel P. Die griechischen Kultusaltertumer (Handbuch der Klassischen Altertumswissenschaft. Bd.5). Munchen, 1885.
16. Toepffer J.A.F. Beitrage zur griechische Altertumswissenschaft. B., 1897.
17. Wagner R. /Ред. на:/ Ridgeway W. The Origin of Tragedy. Cambridge, 1910. — Wochenschrift fur klassische Philologie. 1918, № 3/4.
18. Wilamowitz-Mollendorf U. von. /Рец. на:/ The Poems of Bakchyli-des. From a Papyrus in the British Museum ed. by F.G.Kenyon. L., 1897.-Gottingische gelehrte Anzeiger, 1898, Bd. 160.
19. Wilamowitz-Mollendorf U. von. Einleitung in die griechische Tragodie. B., 1907.
20. Wilamowitz-Mollendorf U. von. Die Spuhrende des Sophokles. — Neue Jahrbucher fur das klassische Altertum Geschichte und deutschen Literatur, 1912, Bd.29.
П РИМЕ 4A HИ Я
1 Тема обрядового дуализма греческой религии — центральная в книге Иванова. Мы остановимся на ней подробнее, тем более что ее изложение в указанных параграфах производит хотя и сильное, но смутное впечатление. Иванов считает отличительной чертой эллинской религии проникнутость ее в обряде и мифе началом пафоса, т.е. представлением о возбуждающем скорбь и сетование (страстном) состоянии божества, которое подражательно переживается его почитателями в эн-туспастическом действе. Эллинские боги были предметом оплакивания наравне с героями. Поскольку подобные плачи и обряды известны не только в эллинском мире, Иванов приводит следующие обоснования исключительности эллинов в патетическом отношении. Он замечает, что почитание умерших и основные представления о божестве — "эллинский пафос" — предшествуют малоазийскому, сирийскому и египетскому влиянию, а потому имеют "национальные и как бы автохтонные корни" (ДиП, с.184) и представляют собью явление "самобытно эллинское". Поскольку "автохтонность" не может служить гарантом качественной отличительности греческих экстатических культов от прочих, естественно ожидать каких-то еще указаний на особое качество "эллинского пафоса". О нем, по Иванову, свидетельствуют плоды и результаты: только У эллинов патетическое начало обусловило специфическое развитие героического культа и было "первоисточником трагического строя в искусстве и мысли, по отношению же к богам — принципом того всецело и радикально проведенного антропоморфизма, который составляет неоспоримую особенность религии эллинской" (ДиП, с.184).
В чем специфика развития героического культа, не вполне ясно. Чуть ниже Иванов признает за героическим мифом (правда, не культом) единственную стезю развития — трагическую (ДиП, с.185). "Эллинская религия", е которой идет речь (ДиП, с.181), явно уже не та, с отличительных черт которой начиналось рассуждение. Патетическое начало Усматривалось в "темной демонологии масс", то были "смутныя и часто ужасакяция в своей жуткой неопределенности очертания призраков грандиозной й пугливой народной фантазии" (ДиП, с.185), которую к чело-
18* 276 Примечания
веческой мере (антропоморфизму) сводила религия олимпийцев через "Гомерову школу" аэдов, как выражается Иванов. Однако антропоморфизм религии эпоса у Иванова противопоставлен патетичности эллинских богов, а не вытекает из него, как получается при его попытке обосновать качественное отличие эллинского пафоса.
Человекоподобие догомеровских богов (?) состояло не столько в их внешнем подобии человеку, сколько в подобии душевного склада и жизненной участи (ДиП, с.183). Какой же антропоморфизм составляет "неоспоримую особенность" эллинской религии? "Олимпийский", проявления которого усматриваются обычно в пластике и литературе, т.е. искусстве и мысли, или архаичный, культовый, основанный на том, что божество так же страдает, как смертный. Говоря о человеческой мере и гармонически устроенной системе олимпийских богов, Иванов повторяет общепринятое и общераспространенное мнение. Но в ходе своих рассуждений он не только приписывает аэдам новую функцию (смягчение холодной и высокомерной религии олимпийцев — ДиП, с.190), но и подменяет один антропоморфизм другим, а затем сливает их, так что уже нельзя знать, когда о чем идет речь. Традиционно считающаяся антропоморфной олимпийская религия, оказывается, представляет богов "иноприродными роду смертных" (ДиП, с. 187), и тем самым она, по ивановской же терминологии, не антропоморфна. Терминологическая путаница мешает увидеть, что Иванов неявно выстраивает противопоставление антропоморфного внешне, но не страждущего и тем самым не антропоморфного внутренне бога олимпийской религии и не антропоморфного внешне, но страждущего, как человек, и тем самым антропоморфного в другом смысле бога архаичной народной религии (ср- термин "антропопатический" — ДиП, с.284).
