Литературоведение в Германии - Шипллер Ф.П.
Скачать (прямая ссылка):
58
и народов почву, на которую они могли бы ступить твердой ногой. Романтическая школа могла найти эту почву только в «освещенной луной волшебной ночи» средневековья, только здесь можно было отыскать национальные идеи. Но средневековье было самым ярким выражением классового господства юнкеров и попов; из этой двойственности национальных и социальных интересов выхода не было» *.
Из этого отрывка из статьи о Клейсте явствует, будто романтизм, как идеология буржуазная, не нашедшая почвы в современности, вынужден был искать спасения в бегстве от действительности и увидеть зачатки буржуазного мировоззрения в прошлом, в средневековой, национально-феодальной монархии и погиб вследствие этого противоречия. В другом месте Меринг определяет сущность романтизма следующим образом:
«Романтическая школа возникла в качестве литературного выражения феодальной реакции, при помощи которой восточная Европа отражала нападение Франции, и самым ее рождением ей была предуказана «освещенная луной волшебная ночь» средневековья, как мир ее идеалов и грез; дело шло о глубочайшей ее сущности, а не о случайном явлении, от которого она могла бы отказаться... Но романтическая школа не была, конечно, просто феодально-реакционным порождением; она носила тот же двойственный характер, что и вообще движение народов, приведшее к падению Наполеона; она все же воплощала — в столь ограниченном смысле и при столь смутной обстановке! — национальное возрождение и по-
1 Franz Mehring. Zur Literaturgeschichte. Bd. 1, 1929, стр. 281.
59
тому являлась решительным шагом вперед по сравнению с классической литературой» 1.
Такое понимание немецкого романтизма внесло в п е р-в ы е социальную диференциацию в столь сложное —и марксистски мало исследованное и до сих пор — явление. Меринг понимает, что всех немецких романтиков нельзя свалить в одну кучу — и отсюда его теория о «двули-кости» романтизма, которой последний в правильной интерпретации Меринга и страдал. Но Меринг и здесь не довел этой диференциации до конца; его беда опять-таки в том, что он берет романтизм как единое литературное течение: он не замечает, что это в сущности два классовых литературных течения — немецкого юнкерства и разночинной бюргерской интеллигенции, что эти течения объединяются скорее внешне-формальными элементами. На самом деле: возврат к средневековью, к эпохе расцвета феодального рыцарства таких писателей, как Новалис, Брентано, Арним, Фуке и др., ничуть не был случайным: это было бегством класса, обреченного на гибель, к «славному прошлому» своего господства. Эти устремления мы имеем не только в области литературы и искусства, но и в теории государства, философии, религии и т. д., во всей так называемой исторической школе права. И, наконец, все эти писатели были яркими идеологами юнкерства не только в литературе, но и в политике, в работе, например, Союза рыцарского стола. А национальные тенденции, пропо-ведываемые этой частью романтиков, — особенно объединение Германии в крепкую монархию, — как нельзя
1 Franz Mehring. Zur Literaturgeschichte. Bd. 1, 1929, стр. 357.
60
лучше уживались с их романтической теорией об «органическом» единстве монарха и «народа», при котором господствовало бы крепкое разделение общества на кастовые сословия, в противовес «расшатыванию» этого «органического» единства капитализмом; во главе же всех европейских монархий мыслился «глава христианства» — папа римский (Новалис).
Таким образом, интерес консервативных романтиков к «народной» средневековой песне и т. д. нас не -должен смущать: он является составною частью мировоззрения консервативного романтизма. Другое дело, что в конкретной действительности эта теория оказалась иллюзорной: остался лишь мир волшебных ночей, разрушенных рыцарских замков, лунных пейзажей, лесных идиллий и мифологических фей.
Настоящий же носитель бюргерских идей в немецком романтизме, — как, впрочем, и в других европейских литературах, — это мелкая буржуазия (в период подавления бюргерства и засилия идеологии дворянской реставрации. В немецкой литературе этот стиль ярче всего представлен в творчестве Э. Т. А. Гофмана и некоторых ранних романтиков.
Следующая группа статей Меринга посвящена «Молодой Германии». И тут нужно отдать ему справедливость: между тем как и до сих пор в марксистских и претендующих на марксизм исследованиях по западно-европейской литературе такие писатели, как Берне, Гейне, Гуц-ков, Гервег, Фрейлиграт и т. д., объединяются под общим флагом «Молодая Германия»—термин, объединяющий по случайному признаку социально разных писателей, — Меринг впервые вносит ясность ;в эту концепцию, созданную реакционными историками и воспри-
61
нятую затем и либеральными критиками. Меринг рассматривает творчество Берне и Гейне отдельно от политической лирики и, анализируя либерально-бюргерскую идеологию собственно «Молодой Германии», больше всего внимания уделяет Гуцкову, единственному значительному писателю этой группы, проделавшему до конца всю эволюцию своего класса.
Меринг также первым дал марксистскую оценку политической поэзии 40-х годов в Германии и вскрыл те нити, которыми эта поэзия в лице своих крупнейших представителей — Гейне, Гервега и Фрейлиграта — была связана с рабочим движением и с формировавшимся в те годы мировоззрением пролетариата — научным социализмом. Большое внимание, которое Меринг уделяет именно политической поэзии 40-х годов, объясняется следующими причинами: во-первых, он и здесь, как и в «Легенде о Лесеинге», хотел разоблачить легенду о «не-^ художественности» творчества этих трех поэтов, объяснить предание их анафеме буржуазией, отказавшейся от своей революционной весны и изгнавшей поэтому своих певцов из «литературного рая», когда классовые интересы буржуазии того потребовали. Во-вторых, Меринг и на этом примере, как и на примере классиков, хотел доказать и доказал, что единственным ценителем революционного литературного наследства буржуазии является рабочий класс. Как и классиков, пролетариат до захвата власти должен использовать произведения Гейне, Гервега и Фрейлиграта. В оценке художественного творчества этих политических поэтов Меринг не заблуждался: хотя он и называет их условно «социалистическими лириками», однако, он тут же ограничивает этот термин, говоря, что они попутчики социализма. Он пра-
