Архиепископ геноцида, Монсеньор Степинац, Ватикан и усташская диктатура в Хорватии 1941-1945 - Ривели М.Л.
ISBN 978-5-91399-020-4
Скачать (прямая ссылка):
«Одну из первых жертв заставили положить голову на стол, один из усташей надрезал ему горло кижалом и закричал: "Теперь пой!", и жертва начала петь. Кровь стала брызгать фонтаном, попадая за два метра.
Один из нас сказал: "Теперь это сделают всем по очереди". При этих словах усташи закричали: "Режьте сербских су-
11 Там же. С. 132. 11 См. с. 96-101.
„ 67
II. Кинжал и крест
киных сынов!" Они бросились на говорившего и два-три раза ударили его ножом. Когда он упал на пол, другие два уста-ша набросились на него и проломили ему голову. Потом его выволокли из церкви и бросили в грузовик с другими убитыми. Так они продолжали долго. Один за другим грузовики загружались трупами. Зарезали почти всех, кто был в церкви. Остался я и еще десяток живых людей. Я стоял в углу около двери и видел усташей, вытаскивающих окровавленные тела. Пол церкви превратился в кровавое озеро, церковь была освещена свечами. Затем, когда наступила тишина, пока усташи загружали тела снаружи, я вышел из угла и бросился на кучу зарезанных, Я развел в стороны руки, лег на пол в кровь и притворился мертвым.
Вернувшись, усташи осмотрели церковь, но не обнаружили трех человек, спрягавшихся за алтарем в каморке, где священник хранил книги. Затем они начали вытаскивать убитых из той кучи, в которой находился я. Первый, второй, третий... Наступила моя очередь. Один усташ встал на мою спину, пнул меня в голову и сказал: "Все закончено". "Нет, еще есть кто-то живой", — сказал другой усташ. Тот, который меня пнул, отошел, я слегка повернул голову и увидел двух усташей, которые схватили человека и держали его за руки. Человек умолял: "Не убивайте меня, я не сделал ничего плохого, я остался единственный в живых, пожалейте меня!" У человека были большие усы. Усташи спросили его, есть ли у него семья, тот ответил, что у него есть одна сестра восемнадцати лет и другая двадцати двух. "Восемнадцатилетнюю возьму я", — сказал один усташ. "А вторая моя", — добавил второй. Потом, смеясь, они взяли свечку и сожгли усы этому человеку. Тот кричал от боли, усташи сожгли ему также и глаза, сначала один, потом другой. Человек испустил животный крик, усташ ударил его в спину прикладом ружья. Потом его бросили на землю и размозжили ему голову пинками и ружьями. Потом они воткнули ему в тело кинжалы десяток раз по всему телу.
Потом они подняли и меня, я притворялся мертвым и был в крови с головы до ног. Один взял меня за руки, другой за ноги, они вынесли меня из церкви и бросили в грузовик на других убитых. Я не застонал, не произнес ни одного слова,
68
JSo имя Бога
сдержал дыхание. Убитые были нагромождены в два ряда, животом вниз. Когда меня бросили на кучу, штабель трупов обрушился и я ударился головой о борт грузовика. Он был перегружен, поэтому они взяли меня и еще несколько трупов и бросили нас в другой грузовик. Грузовиков было пять. Выгружая меня с первого грузовика, усташ стащил меня за ноги, в результате я ударился головой о землю и получил черепную трещину. В таком виде я оказался в другом грузовике, и на меня бросили еще четыре-пять трупов. Один из них попал прямо на меня, и кровь из его перерезанного горла стекала мне на лицо... Она затекала мне в глаза, в рот, на все тело. Я испытал ужас...
Грузовик тронулся со своим грузом убитых. Сопровождающие предостерегли: "Следите за тем, чтобы никого не осталось в живых. Если хоть один останется в живых, вам лучше не возвращаться в Глину". Я сказал себе: "Я еще жив и могу надеяться, что выживу". Грузовик пересек Укипачи и Прекоп, я слегка приподнял голову и увидел двоих усташей, сидящих в грузовике: они там сидели молча. Грузовик повернул направо в сторону Ново Село. Я знал это место. Потом он переехал поле и, когда остановился, там уже ждали другие усташи.
Они начали нас выгружать. Грузовик остановился перед большой ямой. Меня взяли на ноги и за руки и бросили вниз на кучу. Яма была почти полная. Я весь свернулся клубком, четыре-пять трупов упали мне на ноги, там была одна женщина, которая еще подавала признаки жизни. Боже мой, что они ни делали с этой несчастной! Они насиловали ее там, в яме, она кричала и вопила. "Ты откуда?" — спросили они у нее. "Я учительница из Бовицы", — ответила она. Потом они ударили ее молотом в голову, и она тоже упала в яму. Один из усташей сказал: "Давайте посмотрим, может, мы найдем золотые кольца, тогда мы их сможем хорошо продать". Тогда один из них спустился в яму и начал рыться. Другие, с молотами и топорами, ударяли то тут, то там по куче окровавленных тел.
Один грузовик уехал, затем приехал другой, потом еще один. Впереди были вырыты еще ямы, три или четыре, были заполнены и они. Время от времени среди трупов кто-то кричал: "Джой, Джой, дети мои, мать моя, да что же я вам сде-
69
//. Кинжал и крест
лал?" Все время выяснялось, что кто-то еще жив, и усташи добивали его топорами и молотами... Думаю, что в моей яме было более сотни зарезанных. Про другие ямы не знаю, насколько они были широкими и глубокими...
Потом наступила тишина. Я прислушался, но ничего не услышал... кругом было молчание. Я приподнял голову, чтобы лучше слышать, и через некоторое время услышал: "Смотрите, тут все не помещаются, яму не закрыть. Надо переместить их в другую яму. И как следует их разложить, чтобы все поместились". Два усташа начали перетаскивать трупы. Они дошли до трупов, которые были на мне. Они взяли одного, другого, третьего... Четвертый пошевелился сам. "Черт побери... здесь еще один живой", — выругался усташ. "Застрели его!". Они выстрелили два-три раза, и один выстрел попал мне в ногу... здесь, над коленкой,,. После того как они подняли трупы, которые были надо мной, они взяли и меня за руки, сняли с меня майку, перевернули вниз лицом и раздвинули мне ноги, чтобы получше уложить. Потом они бросили меня в яму. Мне показалось это вечностью, я перестал дышать, ни разу не пошевельнулся. Я продолжал повторять про себя: "Я должен остаться в живых"...»
