Из Истории отечественной фонологии - Реформатский А.А.
Скачать (прямая ссылка):
67
Конкретизируя расхождения Московской и Ленинградской школ, Р. И. Аванесов пишет: «Исходным моментом во взглядах акад. Л. В. Щербы на фонему является словоформа, в составе звуковой оболочки которой и изучается кратчайшая звуковая единица. Именно поэтому акад. Л. В. Щерба и его ученики считают фонемой кратчайшие звуковые единицы, различаемые не только в сильной позиции (например, каждый звук в слове [дом], но и в слабых позициях (например, [т] в слове [склат], [л] в слове [влда]). Последние на основе близости по физиолого-акустическому признаку отождествляются с соответствующими звуковыми единицами, различающимися в сильной позиции. Так, представители этой точки зрения считают, что в слове [влда] имеются две фонемы [а], что в начале слова [тот] и на конце его имеется одна и та же согласная фонема [т], т. е. что на конце слова [сат] представлена та же фонема, что в начале слова [так]. При этой точке зрения не принимается во внимание принципиальное различие в функционировании звуковых единиц, выступающих в сильной позиции, с одной стороны, и в слабых — с другой. Менаду тем их различительная роль в этих положениях неодинакова: она ослаблена у звуковых единиц, различающихся в слабых позициях, так как каждая из таких единиц эквивалентна двум или нескольким звуковым единицам, различающимся в сильной позиции. Поэтому отождествление сходных в физиолого-акустиче-ском отношении звуковых единиц, различающихся в сильных й слабых позициях, нельзя считать целесообразным. Оно представляет крупный недостаток данной концепции, ибо именно последовательное изучение функционирования кратчайших звуковых единиц языка как различителей звуковой оболочки слов и морфем поднимает фонологию на высшую ступень по сравнению с традиционной фонетикой.
Другой существенный недостаток этой концепции, органически связанный с первым, заключается в следующем. Отождествление на основе близости по физиолого-акустическому признаку звуковых единиц, различающихся в сильной и слабой позиции, ведет к отрыву звуковой единицы, различающейся в слабой позиции, от того ряда позиционных, лишенных различительной способности, несемасиологизированных чередований, которому она принадлежит. Особо следует отметить, что благодаря этому отождествлению звуковая единица, различающаяся в слабой позиции и чередующаяся с соответствующей звуковой единицей, различающейся в сильной позиции, отрывается ^ot этой последней. Это значит, что [л] в слове [влда] полностью приравнивается к гласной [а] в словах [дам], [так], [сат] и т. д. и отрывается от гласного [о], с которым [л] чередуется (ср. [влда] — [воды]). Это ведет к отрыву фонетической системы от грамматического строя и словар-
5* 68
А. А. Реформатский
ного состава, к тому, что звуковая сторона языка, его «природная материя» — оказывается изолированной от значимых элементов языка» (стр. 38).
Р. И. Аванесов этим рассуждением приводит основной тезис ленинградцев об автономии фонетики в языке к его логическому следствию — к отрыву фонетики от общей структуры языка и к обессмысливанию ее единиц. Все дело здесь в антиморфема-тизме ленинградцев, в том, что межъярусный шов фонологии и морфологии превращается в глубокий непроходимый ров, а сам язык в целом теряет присущую ему ступенчатую, ярусную структуру и начинает делиться «пополам» на фонетику и «прочее», но так как «прочее» более существенно, чем фонетика, то фонетика, хотят этого или не хотят ленинградцы, уходит из языка, как это и было в эпоху младограмматиков (ср. теорию Г. Пауля о языке как конгломерате, чему сопутствовало отрицание единства и целостности языка как структуры). Таким образом, антиморфе-матизм — это не частный вопрос, а принципиальный ход против понимания языка как структуры.
При CHtaTOM изложении основных положений МФШ Р. И. Аванесов именно эти черты и акцентирует:
«Исходным моментові во взглядах московских фонологов на фонему была морфема. В и\ построениях тождество морфемы определяет собой границы и объем понятия фонемы. Именно поэтому эти ученые считают одной фонемой весь ряд позиционных чередований (пересекающихся, не параллельных по отношению к другим аналогичным рядам) во главе со звуковой единицей, различающейся в сильной позиции. Таким образом, звуковые единицы, выступающие в слабых позициях и чередующиеся с той или иной звуковой единицей, различающейся в сильной позиции и являющейся фонемой, объединяются с этой последней в одну единицу (фонему) на положении ее вариантов. Например, в случаях типа [влда], [воды], [на-въду] гласные [v] и [ъ] квалифицируются как варианты фонемы [о], весь ряд чередований Го]//[л]//[ъ] также признается одной фонемой. . . При этой точке зрения последовательно учитывается функциональная сторона, достигается органическая связь между фонемой и морфемой и тем самым между фонетической системой, с одной стороны, и грамматическим строем и словарным составом, с другой. Фонетическая система органически включается в структуру языка в целом» (стр. 39) 36.
38 На книгу Р. И. Аванесова «Фонетика современного русского литературного языка» были опубликованы рецензии Д. Р. Зиндера (ВЯ, 1957, № 5, стр. 137—141) и Р. О. Якобсона («International Journal of Slavic Linguistics». 's-Gravenhage, 1959, JYs 1—2, стр. 286—289) и M. Халле («Word», Из истории отечес і венной фонологии
