Как воскреснет Россия? - Меньшиков М.О.
Скачать (прямая ссылка):
Нельзя, любя Россию, уважая хоть сколько-нибудь лучшие заветы человечества, нельзя без ужаса читать эти строки Ведь тут сдержанное по форме, но по существу — громовое обличение высшей школы в глу боко постыдных делах — до подлога дипломов, совершаемых ученым начальством' Что такое прославленная автономия высшей школы, из за которой угрожают бунтом^
«Когда, с достижением автономии, совет петербургскою университета упразднил всю инспекцию от старших до последних чинов и оставил все залы, аудитории и коридоры в распоряжении студентов, в стенах университетских водворились и публичные женщины, и карманные воры, и сышики Кражи верхнего платья с вешалок, книг и шапок со столов, кошельков из карманов у студентов сделались явлением вполне обыч ным Нещадное курение папирос, стук, шум и крик стали происходить во всех коридорах, у самых дверей тех аудиторий, где читались лекции, ко нечно, страшно мешая и читать, и слушать лекции Двери в аудитории во время лекции стали бесцеремонно отворяться и приотворяться, любопыт ные поодиночке и кучками стали входить в аудитории и, послушав про фессора несколько минут, уходить Меры против беспорядка пришлось
Образование
377
принимать самим читавшим лекции профессорам. А стоявшие у дверей аудитории служители не смели уже пикнуть, даже если перед самыми дверями кто-нибудь орал во все горло: ""В силу приказа свыше!*
Читается, например, лекция о Несторовой летописи.
«Но вдруг вошел служитель и, не говоря нам ни слова, прошел перед нами к одному из студентов. Это был староста. И сказал ему громко, как будто никого кроме него в аудитории не было: «Вас зовут в совет старост», а затем удалился.
Пришлось прекратить лекцию...»
Вот заключительные слова полной отчаяния статьи академика Соболевского: «Мы можем только приветствовать труды А. Н. Шварца на пользу русских университетов. Пора вырвать их из рук тех бессовестных люден, которые, прикрываясь какими-то принципами, стараются превратить наши храмы науки в вертепы разбойничьи! Пора покончить с тою «свободою», при которой университеты сделались ареной дневных грабежей и местом пребывания разбойничьих шаек».
Вот голос знаменитого ученого, заслужившего, чтобы его выслушали. Aima mater многие поколений, превращенная в «вертеп разбойников»... Если этим ужасным словом называет современные университеты знаменитый профессор и академик — это что-нибудь значит.
Центр брожения
30 сентября
Совет Министров дождался строгой нотации со стороны совета профессоров. Педагоги Петербургского университета нашли непедагогичным подчиниться главе министерства просвещения и нашли вполне педагогичным вступить с ним в язвительную полемику. При этом менторский тон относится очевидно не к одному господину Шварцу, а ко всему правительству, которое объявило себя с ним солидарным.
Если бы спор касался какой-нибудь научной истины, например той, что 2x2 = 4, то совет профессоров имел бы не только право, но и долг отстаивать единодушно против всех правительств на свете свое непреклонное мнение. Если бы речь шла даже относительно не столь почтенных идей, а гораздо более спорных, то в области свей науки каждый ученый должен изображать из себя Гибралтар в отношении приказаний начальства. Но в данном случае вопрос возник вне всякой науки и вне ее
378
Михаил Осипович Меньшиков
установленной свободы. Можно ли назвать научной теорией вопрос; закрывать или нет государственное учреждение из каприза небольшой кучки молодых людей, почему-либо не желающих учиться? Чиновники университета, по разным причинам, не желают исполнять свои должности и решили закрыть учреждение, министр (и в лице его — правительство) не согласился с этим. Есть ли тут хоть тень посягательства со стороны власти на свободу науки? Наоборот, тут прямое посягательство группы учителей н учащихся на эту свободу. «Если не допускаете старост, вольнослушательниц и евреев, то мы не позволим ни преподавать, ни слушать преподавание». Но это — экспроприация высшей школы.
Кому принадлежит университет? Императору,— как гласит официальный университетский титул. Государственная школа принадлежит Верховной власти п в лице ее — всему народу, а никак не господину Борг-ману, Брауну и компании. Мы все, весь народ, оплачиваем университет, и он ни в малейшей степени не есть собственность случайной кучки лиц, которым на малое время предоставлено в нем заниматься. Открыть или закрыть университет может Монарх, его хозяин, или доверенные его люди — правительство. Как же это случилось, что совет профессоров, опираясь на решение школяров, счел себя в праве закрыть университет? Правда, по настоянию министра профессора подчинились букве закона и вновь открыли храм науки, но предпослали этому публичное порицание правительству и угрозу бунта. «Так и быть, мы откроем, но вы увидите, какой из этого выйдет скандал». «Мы откроем, но нечего и думать о том, чтобы мы захотели повлиять на прекращение забастовки».
История этой позорной профессорской бутады еще раз приоткрывает черную бездну анархии, увлекающую в себя нашу государственность. Правительство оказывается бессильным пред несколькими сотнями своих чиновников, нанятых на условиях присяги, получающих за верную службу жалованье, чины, ордена, пенсии и очень высокое — сравнительно с народом — положение в государстве. Чиновники бунтуют, и правительство, само состоящее из чиновников, теряется, делает вид, что все потеряно Каким образом это сложилось в государстве, которое еще полстолетия тому назад изумляло мир железною дисциплиною служащего класса и непререкаемым авторитетом власти?
