История и культура древнерусского города - Кобрин В.Б.
ISBN 5—211—00286—5
Скачать (прямая ссылка):
В настоящее время можно полагать, что В-образные рифленые пряжки, а может быть, и некоторые иные металлические предметы проникли в ареал ранних длинных курганов из Сред-
14
шей Европы. В этой связи допустимо предположение, что и вся культура длинных курганов является результатом миграции какой-то группы населения из Средней Европы в бассейны озер Псковского и Ильмень. Ведь эта культура не имеет корней (ни в погребальной обрядности, ни в металлических находках, ни в .домостроительстве19) в местной прибалтийско-финской среде.
Можно предположить, что в середине I тыс. н. э. в северозападном районе Восточной Европы имело место переселение нового населения. По всей вероятности, это была славянская группировка, оторвавшаяся от основного массива слаянства еще до завершения языкового процесса, именуемого второй палатализацией.
Расселившись в бассейнах озер Псковского и Ильмень среди местного прибалтийско-финского населения, славяне и стали основателями культуры ранних длинных курганов. Обычай сооружать последние зародился уже на северо-западе. В настоящее •время эволюция обрядности от грунтовых захоронений на специальных погребальных площадках к погребениям в курганных насыпях прослежена в ряде местностей. На юго-западном побережье Псковского озера погребальные площадки, окруженные ровиком, зафиксированы в структуре некоторых из раскопанных курганов20. Площадка, окруженная ровиком, в которой имелось 8 захоронений в грунтовых ямках, исследована Е. Н. Носовым в могильнике культуры длинных курганов на берегу озера Съезжее21. Погребальная площадка, устроенная на природном возвышении и ограниченная ровиком, исследована А. Н. Башеиь-киным в бассейне Чагодощи у «Варшавского шлюза».
Присутствие в культуре длинных курганов отдельных прибалтийско-финских элементов вполне оправдано. Это результат взаимодействия пришлого населения с местным.
Говоры населения, оставившего культуру ранних длинных курганов, составляли древненовгородский диалект, отчетливо фиксируемый берестяными грамотами. Ареал ранних длинных курганов, относимых некоторыми исследователями к псковской труппе, охватывает на западе бассейн Псковского озера с р. Великая, и простирается в восточном направлении через бассейны Ловати и Меты до Мологи и, как теперь оказывается, Чагодо-ши, и, таким образом, соответствует территории древненовго-родского диалекта.
Вопрос о том, откуда и какими путями продвигались славяне, осевшие в Новгородской земле в середине I тыс. н. э., на археологическом материале пока не может быть решен. Можно только со всей определенностью утверждать, что обширные пространства Верхнего Поднепровья и Полоцко-Витебского По-двинья вплоть до VII—VIII вв. были заселены племенами днепровских балтов22. Итак, славяне, расселившиеся в бассейне озер Ильмень и Псковского, какое-то время были отрезаны от основной массы славянства. Подобная картина расселения славян на-
15
блюдается в начале средневековья и в некоторых других регионах Европы. Так, на юге Пелопоннеса славяне появились раньше, чем заселили основные пространства Балканского полуострова. Правда, на Пелопоннесе изолированная жизнь славянской группировки привела к ее ассимиляции.
Ю. Удольф на основе данных топонимики пытается наметить один из возможных путей миграции славян в Новгородскую землю из бассейна Вислы через Среднее Понеманье и Полоцкое По» двинье23.
К этнической истории славян Поильменья прямое отношение имеет также культура сопок24. Отличие последней от культуры длинных курганов, проявляемое в топографии поселений и керамических материалах, дает основание утверждать, что культура сопок оставлена второй волной славянского освоения северо-запада. Если культуру длинных курганов можно связывать с кривичами, то население, погребальными памятниками которого были сопки, со всей определенностью можно считать словенами «седоша около Илмеря, и прозвашася своимъ имянемъ и с дела-ша градъ и нарекоша и Новъгородъ»25.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Зализняк А. А. К исторической фонетике древненовгородского диалекта//Балто-славянские исследования. 1981. М., 1982. С. 61—80; Он же. Наблюдения над берестяными грамотами//История русского языка в древнейший период. М., 1984. С. 36—153; Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте «з раскопок 1977—1983 гг. М., 1986. С. 111—119, 217, 218.
2 Зализняк А. А. Наблюдения над берестяными грамотами. С. 151. См. также статью А. А. Зализняка в настоящем сборнике.
3 Gluskina Z. О drugiej palatalizacji spolglosek tylnojezyowych w rosyjs-kich dialektach polnocno-zachodnich//Slavia Orientalis. 1966. XV, 4. S. 184—192; Глускина С. M. О второй палатализации заднеязычных согласных в русском языке (на материале северо-западных говоров)//Псковские говоры. Псков, 1968. Т. 2. С. 21—28; Она же. Фонетические особенности древнепсковского диалекта (по данным картотеки Псковского областного словаря) //Археология и история Пскова и Псковской земли. Псков, 1982. С. 27—31.
4 Бернштейн С. Б. Очерк сравнительной грамматики славянских язы* ков. М., 1961. С. 200—'204; Филин Ф. П. Образование языка восточных славян. М.; Л., 1962. С. 105, 106.
