Италия конца XIX века: судьбы людей и теорий - Кин Ц.И.
Скачать (прямая ссылка):
7*
эпилог
Обращение к истории борьбы идей, происходившей в Италии в конце XIX в., преследует не только академические цели. Оно совершенно необходимо для понимания политической обстановки в современной Италии. Без этого невозможно осмыслить причины краха либерального государства, происхождение и гибель фашизма, сотрудничество в период Сопротивления и в первые послевоенные годы коммунистов, социалистов и христианских демократов, а также нынешнюю платформу Итальянской коммунистической партии, борющейся за единство всех демократических сил, включая и левых католиков,— все это уходит своими корнями в XIX в. Недаром ведь сказал Пальмиро Тольятти: «Мы пришли издалека и идем далеко!» 1
Ну, а теперь, прежде чем расстаться с историческими персонажами, с которыми читатели встретились на этих страницах, бросим взгляд на то, что случилось с каждым из них потом, каков был финал.
Антонио Лабриола. Нужно сознаться, что писать о нем — всего труднее. Долгое время спорили о том, был ли он только теоретиком, либо также политиком. Нам представляется, что он был и тем, и другим. С тех пор как работы Маркса покорили его неотразимой логикой исторического материализма, он начинает с глубокой убежденностью пропагандировать идеи научного социализма и по праву считается первым итальянским марксистом. Кстати, он был первым университетским профессором Европы, публично объявившим себя марксистом. Энгельс относился к нему с уважением, в письме к Зорге назвал Лабриолу «последовательным марксистом» п, прочитав его статью «В память о Манифесте Коммунистической партии», написал Лабриоле: «Все очепь хорошо, если не считать нескольких незначительных фактических
172
ошибок и отчасти заумных оборотов вначале. Жажду увидеть все остальное» 2. К сожалению, всего остального Энгельс не смог увидеть: письмо датировано июлем 1895 г., а 5 августа Энгельса не стало. Работа «В память о манифесте...» явилась первой частью книги Лабриолы «Очерки материалистического понимания истории», которая вышла во Франции в переводе Лауры Лафарг. В. И. Ленин прочел книгу, она ему понравилась, и он советовал Анне Ильиничне Ульяновой-Елизаровой перевести вторую часть этой книги — «Исторический материализм», правда, с сокращениями. «Но выпуски, по-моему, ни в коем случае не отнимут значения у этой чрезвычайно умной защиты „нашей доктрины" (выражение Лабриола)» 3,— писал Ленин.
Как ученый и теоретик, Лабриола яснее, чем многие другие, судил о положении дел в Италии, об отсталости промышленного развития страны, о «структурной» отсталости рабочего класса. Он был прав, резко критикуя различные аспекты итальянской политической, общественной и культурной жизни, незрелость, легкомыслие, недостаточную четкость позиций большинства общественных деятелей. Но в этой критике он иногда заходил слишком далеко и высказывал суждения, о которых потом сожалел.
Его нетерпимость и высокомерие по отношению к другим итальянским революционерам шокировали Энгельса, обладавшего удивительным тактом и благородством.
Нет сомнений в величайшем уважении, с которым Лабриола относился к Энгельсу, но Джерратана пишет: «И все же, хотя он старался считаться с советами Энгельса и пополнять ими свое собственное ,,социалистическое воспитание", эти советы не могли оказать решающего влияния на позицию, занятую им в итальянском рабочем движении. Все изгибы развития его мысли и его личности заставляют определить эту позицию, как состояние перманентного конфликта» 4.
Ряд документов свидетельствует о том, что Лабриола считал естественной, закономерной и отвечающей объективным законам развития Италии ее колониальную экспансию; еще в 1897 г. он говорил, что интересы рабочего класса должны, по существу, подчиняться требованиям развития кашгталистической системы, ибо «не может быть прогресса для пролетариата там, где буржуазия
173
неспособна продвигаться вперед». Через несколько лет в интервью, данном «Джорнале д'Италия», Лабриола заявил, что если бы объединение Италии произошло не так поздно, а в начале XIX в., «паша страна, безусловно, была бы, наряду с Англией и Францией, третьим конкурентом в завоевании Средиземноморья». Это интервью вызвало большой шум, но Лабриола вообще считал, что проникновение Италии в Африку справедливо, связывая это с проблемой эмиграции итальянцев, которым не хватало работы на родине.
Грамши относился к Антонио Лабриоле не однозначно. В «Тюремных тетрадях» есть и хвалебные, и весьма критические замечания о Лабриоле, в частности в связи с его позицией в колониальном вопросе. По поводу одного высказывания Лабриолы говорится, что оно «представляется не диалектическим и прогрессивным, но скорее механистическим и ретроградным». И несколькими строчками ниже: «Историзм Лабриолы и Джентиле — очень неважного сорта: это историзм юристов, для которых кнут — это не кнут, если это кнут исторический» 5. (Это — перефразировка цитаты из Маркса: «Школа, которая подлость сегодняшнего дня оправдывает подлостью вчерашнего, которая объявляет мятежным всякий крик крепостных против кнута, если только этот кнут — старый, унаследованный, исторический кнут...» G )
