Оруженосцы нации. Вермахт в нацистской Германии. - Ермаков А.
ISBN 5-699-14961-9
Скачать (прямая ссылка):
В правительственном заявлении 30 января 1933 года Гитлер поклялся в «любви к армии как к носителю нашего оружия и символу нашего великого прошлого». Двадцать первого марта 1933 года, в «День Потсдама», вождь НСДАП заявил, что весь немецкий народ может «с гордостью и удовлетворением смотреть на свой рейхсвер как на представителя наших лучших солдатских традиций». Офицерский корпус редко слышал такие слова от руководителей Веймарской республики. Поэтому неудивительно, что эти заявления были одобрены в офицерской среде. Словесные заверения Гитлер подкреплял некоторыми практическими мерами, направленными на умножение капитала доверия. Уже на первом заседании нового кабинета министров, состоявшемся 30 января, канцлер в связи с упоминанием о вероятности всеобщей стачки заявил, что он «по возможности» будет воздерживаться от использования армии для решения внутриполитических задач, поскольку это может быть поручено нацистским террористическим организациям — СА и СС. Министр рейхсвера с готовностью ответил: «Солдат привык видеть единственного вероятного противника во внешнем враге». Его не смутило, что Гитлер тем самым вмешался в прерогативы президента и игнорировал его конституционное право вводить военное положение20.
Вечером 3 февраля Гитлер был приглашен на служеб-
28
досье ?вйна
ную квартиру главнокомандующего сухопутными войсками генерала Курта фон Гаммерштейн-Экворда. Как вспоминает бывший второй адъютант Гаммерштейна Хорст фон Меллентин, генерал «благосклонно» и «чуть свысока» представил «господина рейхсканцлера», на что присутствующие отреагировали вежливо, но холодно. «Гитлер сделал во все стороны скромные неуклюжие поклоны и оставался в смущении, пока после еды не получил повода для продолжительной застольной речи»21.
Впервые в выступлении, продолжавшемся 2,5 часа, он раскрыл генералам свою ближайшую и среднесрочную программу. Запись речи Гитлера, сделанная генерал-лейтенантом Куртом Либманом, открывает собой ряд ключевых документов, которые имеют большое значение для оценки руководства германскими вооруженными силами в Третьем рейхе. Во внутренней политике Гитлер обещал ликвидировать «раковую опухоль демократии» и установить «строжайшее авторитарное государственное управление», нетерпимо относиться к пацифизму, «истребить марксизм, вырвав его с корнем», подготовить молодежь и весь народ к войне морально и физически. Его экономическая программа сводилась к «спасению крестьянина» и проведению политики поселений, которую уже начали последние правительства Веймарской республики. Фюрер, однако, признавал, что «нынешние экономические условия могут быть изменены только при наличии политической силы и путем борьбы. Все, что может быть сделано сейчас (переселение), — паллиативные меры». Из этой констатации логически вытекал внешнеполитический курс нового рейхсканцлера: добиться равноправия в вооружениях на женевских переговорах, бороться «против Версаля» и найти Германии союзников. Крайне важным для генералов было обещание восстановить в стране всеобщую воинскую повинность и сформировать массовую армию — «важнейшую предпосылку восстановления политической силы». Гитлер обманывал генералов, утверждая, что не знает,
29
flяен с afigp ?р и аи ов
как будет использована эта военная машина: «Может быть, для приобретения силой новых возможностей экспорта; возможно, и это, пожалуй, лучше — для завоевания нового жизненного пространства на Востоке и его беспощадной германизации». Уже из книги «Моя борьба» вытекал второй вариант. Так в первые же дни своего канцлерства Гитлер провозгласил своими собственными целями обе главные цели офицерского корпуса — внутриполитическую мобилизацию всех национальных сил под авторитарным руководством при сохранении позиций военной элиты и проведение политики реванша с опорой на сильную армию. Одновременно он обещал, что вооруженные силы не будут поглощены нацистской партией: «Армия — важнейший и наисоциалистичнейший институт государства. Она должна остаться аполитичной и беспартийной. Внутриполитическая борьба не ее дело, а дело национал-социалистических организаций. В отличие от Италии не предусматривается никакого переплетения армии и СА»22.
Речь нового канцлера вызвала сдержанные аплодисменты генералов, а у самого Гитлера, привыкшего к овациям восторженной толпы, в течение всего выступления было ощущение, словно он «все время говорил, как со стеной»23. Тем не менее в ближайшие дни Гитлер сделал новые шаги навстречу генералитету. Восьмого февраля на заседании правительства было объявлено, что при организации общественных работ для безработных приоритет будет отдаваться интересам вооруженных сил. В течение следующих пяти лет высший принцип должен был гласить: «Все для армии. Положение Германии в мире будет в решающей степени зависеть от положения германской армии. От этого зависит и положение немецкой экономики в мире»24. Создавалось впечатление, что новый режим достиг того, что не удалось старой элите без Гитлера, — националистической интеграции подавляющего большинства нации и подавления ее остальной части. Это было особенно выгодно генералам. Во-первых, рейхсвер из-
