Самозванцы и самозванчество в Московии - Дюла С.
ISBN 9789637730542
Скачать (прямая ссылка):
¦ 43 -ъ Д. CBAK
оценить ситуацию. В то же время в нем можно обнаружить некоторый сентиментализм, ведь он пытался благоприятствовать сразу нескольким социальным слоям, так что ему неизбежно приходилось совмещать противостоявшие друг другу интересы.18 Его падение было лишь вопросом времени.
Особенно много личность Лжедмитрия I выигрывает в сравнении с Лжедмитрием II. Правда, наследник, получивший насмешливую кличку «тушинский вор» тоже был очень близок к тому, чтобы поселиться в Кремле, его отряды в течение долгих месяцев держали Москву в блокаде, полтора года существовала тушинская «антистолица» с «анти-Боярской думой» и «антипатриархом», к тому же украшенная присутствием настоящей лжецарицы. Однако зависевший от польских наемников, а потом оставленный ими и геройствовавший уже в качестве казацкого вождя мошенник не был способен ни на минуту уверить людей в истинности своего царского достоинства: опорой его власти была жажда добычи, однако ценой этого было то, что польско-литовские и казацкие раз-бойничии банды практически разделили империю между собой. Не случайно, что вскоре население обратилось против него, и его
19
успехи оказались недолговечными.
Как мы уже видели, еще до того, как «тушинский вор» назвался именем Дмитрия, этим именем воспользовался и один из приближенных первого лжецаря, дав тем самым толчок второй волне антицарского движения. Без этого события, незначительного с точки зрения истории самозванчества, едва ли можно было бы говорить о восстании Болотникова, тем более как о кульминационной точке классовой борьбы эпохи «Смутного времени».
Лжедмитрий, названный третьим, был уже лишь локальным явлением в истории «Смутного времени». Его деятельность огра-
44 -ъ Несколько методологических и историографических замечаний о «самозванчестве»
ничивалась окрестностями Пскова, и ни его претензии, ни значение не имели общерусских масштабов. Хронологически он активизировался в последней фазе эпохи, когда вера в Дмитрия уже потеряла свою продуктивность, была сильно скомпрометирована, так как в умах людей уже созрело стремление к консолидации, а лжецари все в большей степени казались скорее причиной смут и анархии. Очень важно, что Матюшку, Лжедмитрия III, поддерживали уже практически только казаки, но их кандидат не смог «конкурировать» даже в Новгороде со шведским королевичем.20
Последним Дмитрием был казацкий атаман Иван Заруц-кий, который в прошлом был приближенным Лжедмитрия II, а после его падения взял на себя «опеку» вдовы двух самозванцев (Лжедмитрия I и Лжедмитрия II) и ее новорожденного сына, лже-лжецаревича. Спасавшийся от врагов казацкий отряд уходил все дальше от центральных территорий страны и постарался удержаться в окрестностях Астрахани. Несмотря на то, что легитимация Заруцкого обеспечивалась «царицей» и ее сыном, «наследником престола», по некоторым источникам, Заруцкий, оказавшись вдали от столицы, на всякий случай тоже называл себя царем. Однако это уже не имело серьезного значения для развития событий.21
В «Смутное время» царские имена узурпировались не только Дмитриями. Еще при жизни Лжедмитрия I на поле боя вышел некий казак по имени Петр, выдававший себя за племянника Дмитрия. Важное значение он приобрел позже, во время восстания Болотникова, когда стал одним из его руководителей «по праву рождения», в отсутствие Дмитрия. С этого времени казаки буквально по расписанию выдвигали из своих рядов царевичей, которые, за исключением Ивана Августа, мнимого сына
¦ 45 -ь Д. CBAK
Ивана IV, выдавали себя за не существовавших «внуков» грозного царя: Осиновика («сын» Ивана Ивановича), Федора, Лаврентия,22 Клементия, Савелия, Семена, Василия, Ерошки, Гаврилки, Map-тынки (все — «сыновья» царя Федора). На их истинное значение указывают уже выбранные ими имена, в подавляющем большинстве снабженные уменьшительными суффиксами, никогда не употреблявшимися царями и великими князьями. Выступление этих самозванцев может быть приурочено ко времени Лжедмит-рия II: первоначально они шли на помощь своему «дяде», однако лжецарь вскоре развернул против них пропаганду (и борьбу): как видно, волна лжецаревичей задевала его царские претензии и подрывала его легитимацию. Для точного понимания этого явления, однако, необходимо отметить, что выступавшие на борьбу мелкие и крупные казацкие отряды в определенный момент всегда считали важным легитимировать свое выступление выдвижением того или иного царского «родственника», доказывая тем самым, что в их кругу выдумка о самозванцах уже не пользовалась никаким доверием.23
Несомненно, что все появлявшиеся в «Смутное время» лжецари и лжецаревичи преследовали политические цели, желали таким образом позиционировать себя в борьбе за власть. Первые два Лжедмитрия и Петр — в масштабах всей страны, а остальные лжецаревичи — на региональном уровне. Сложнее вопрос о том, ставили ли или воплощали ли они при этом и какие-либо социальные цели. Здесь мы подошли к вопросу о т. н. «социальной базе» антицарских движений «Смутного времени», который издавна волновал целые поколения историков. На мой взгляд, определяющей характеристикой эпохи смут была именно устойчивая перманентность изначальной социальной мощи движения,
