Работы по истории ислама и арабского халифата Том 6 - Бартольд В.В.
Скачать (прямая ссылка):
Можно было ожидать, что с XI в., после выступления с обеих сторон новых воинственных народов — турок со стороны мусульман, франков со стороны христиан, — война за веру из дела пограничной
Розен, Василий Болгаробойца, стр. 96 и сл.
422
Статьи и рецензии
вольницы снова сделается общенародным делом; но обстоятельства сложились иначе. Турецкие завоеватели XI в. не были объединены такой стройной государственной организацией, как впоследствии монголы; их предводители называли себя только «беками» — князьями, а не «ханами» — царями; в покоренных ими культурных странах они быстро усвоили государственную систему арабов и персов и стали называть себя султанами и шахами, но принесенная ими из степи идея родовой собственности была перенесена на государство как собственность всего правящего рода; единовластие уступило место удельной системе. Война за веру большею частью велась удельными князьями пограничных областей, причем и последние часто довольствовались тем, что отправляли via границу отряды из непокорных турок, не желавших мириться с условиями культурной жизни, или указывали на «газат», как на источник существования, тем из своих соплеменников, которым они ие могли или не хотели платить жалованья за их военную службу. Из правителей, стоявших во главе всей империи, нетерпимым и воинственным мусульманином в делах внешней и внутренней политики был только один Алн-Арслан (1063—1072); но и он отпустил взятого им в плен императора Романа Диогена (1071 г.), заключив с ним мир на довольно льготных условиях, как его предшественник Тогрул-бек отпустил без выкупа взятого в плен грузинского царя. При преемнике Алп-Арслана Мели'к-шахе даже возник, хотя и не был осуществлен, проект разоружения, едва ли не первый в истории; мир казался настолько обеспеченным, что предполагалось уменьшить количество войска с 400 000 до 70000.
Несмотря на разрозненные действия турок, им удалось не только отнять у византийцев все завоевания, сделанные ими в X и XI вв., после распадения халифата, но в свою очередь завоевать почти всю Малую Азию, которую византийцы в общем успешно защищали против мусульман даже в дни наибольшего могущества халифов. На азиатском берегу Дарданелл взимались пошлины в пользу турецкого князя; около 1090 г. турецкие пираты даже господствовали над Мраморным морем и Босфором. В XII в. положение снова изменилось в пользу христиан благодаря появлению франков и усилению грузинского царства. Западная часть Малой Азии перешла вновь к грекам; в восточной части турецкий князь Эрзерума в начале XIII в. признал себя вассалом грузинских царей, принял от них почетную одежду и носил на голове знак, оканчивавшийся наверху крестом. Когда на него напал другой малоазиатский князь, грузины пришли к нему на помощь и отразили турок.
Такие же раздоры были среди мусульман, боровшихся с франками. Эпизод царствования в Египте и Сирии Саладина (1169--1193), при котором в руки мусульман вновь перешел Иерусалим (1187 г.), составлял исключение, и даже Саладину, несмотря на союзный договор 1180 г., ие удалось объединить для борьбы с христианским миром мусульманских владетелей Передней Азии. В Малой Азии борьба велась с переменным
Турция, ислам и христианство
423
счастьем; так, город Синоп в XIII в. несколько раз переходил из рук в руки; главная церковь города была обращена в мечеть, потом снова в церковь и снова в мечеть.
В религиозной борьбе обе стороны проявляли одинаковую ненависть к своим противникам и одинаковое презрение к их вере. На рассказах об этой борьбе отражались книжные воспоминания о древних врагах христианства и ислама; в христианских повестях мусульмане призывают своих «богов» — Мухаммеда и Аполлона, в мусульманских христиане поклоняются древнеарабским божествам — Лат и Манат. Замечательно, что эти представления отразились даже на рассказах о новейших русских завоеваниях в Средней Азии. Автор киргизской повести, сочиненной в 80-х годах XIX в., рассказывает, что генерал Черняев после взятия Ташкента «из дерева вытесал Лата», именем этого божества поклялся, что будет справедливо управлять городом, и прибавил: «Если от своего слова отступлюсь, пусть Лат меня накажет» 3.
Сильнее религиозного воодушевления был, однако, культ войны для войны, имевший для таких воинственных народов, как турки и франки, еще больше значения, чем для арабов и греков. У турок этот культ имел, конечно, более варварский характер, чем у христиан. У последних мы видим только такие пережитки дохристианской воинственности, как легенды о Георгии Победоносце п представление о христианском рыцарстве; у турок ислам мог только укрепить воинственные наклонности; по преданию, существовавшему у турок в XV в., их предки еще в мусульманский период признавали юношу полноправным человеком и давали ему имя только после того, как ему удавалось «отрубить голову, пролить кровь». Вера по-прежнему была только предлогом для войны; воин сражался в том стане, к которому принадлежал по рождению, и переходил в другой, если считал себя обиженным или обманутым. В той же турецкой поэме начала XV в. (Китаб-и < Деде > Коркут) недовольный своим племенем богатырь хочет уйти к христианам, «взять в руки золотой крест и поцеловать руку носящего ризу человека». С другой стороны, арабский путешественник Ион Джубейр (XII в.) рассказывает об испытании, которому подвергали переходивших в ислам христианских воинов: их заставляли топтать ногами золотой крест.
