Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30—40-х годов XVI века - Кром М.М.
Скачать (прямая ссылка):
Недруги временщика не без оснований считали Аграфену Челяднину верной союзницей ее брата и, как только умерла великая княгиня Елена (3 апреля 1538 г.), свели счеты не только с князем Иваном Овчиной, но и с его сестрой: ее сослали в Каргополь и насильно постригли в черницы154.
Но вернемся к тому недолгому периоду, когда кн. И. Ф. Овчина Телепнев находился в зените своего могущества. Как было показано выше, с начала 1535 г. ходили упорные слухи об особой близости конюшего боярина к великой княгине. К осени того же года относится еще одно важное указание на возросшее влияние кн. И. Ф. Овчины Оболенского при московском дворе: именно к нему (при посредничестве попавшего в литовский плен его двоюродного брата — кн. Ф. В. Оболенского) обратился гетман Юрий Радзи-вилл с целью возобновления прерванных войной дипломатических отношений155. С ноября 1535 по август 1536 г. — до того момента, когда был восстановлен обмен послами между государями России и Литвы, — конюший боярин с ведома великокняжеского правительства вел переписку с гетманом Ю. Н. Радзивиллом и несколько раз (в феврале и мае—июне 1536 г.) принимал его посланцев на своем подворье, причем на таких «малых аудиенциях» присутствовали дворецкий И. Ю. Шигона Поджогин, дьяки Меньшой Путятин и Федор Мишурин и несколько детей боярских156. Сохранился
152 Зимин Л. Л. О составе дворцовых учреждений Русского государства конца XV и XVI в. // ИЗ. M., 1958. Т. 63. С. 188.
153 И. И. Челяднин (1539-1541), И. П. Федоров-Челяднин (1546, 1550-1568). См.: Там же. С. 191, 196.
154 ПСРЛ. Т. 29. С. 32.
155 Сб. РИО. Т. 59. С. 14.
156 Переписка кн. И. Ф. Оболенского с гетманом Ю. Радзивиллом скопирована в посольской книге: Сб. РИО. Т. 59. С. 19-20, 23-25, 32-34, 35-39, 57—60. Описание приемов литовских посланников на подворье кн. И. Ф. Оболенского в 1536 г. см.: Там же. С. 17—18, 22, 31—32.
Глава 3- Правление Елены Глинской
159
подлинник одного из писем кн. И. Ф. Овчины Оболенского гетману Юрию Радзивиллу (от августа 1536 г.): грамота была запечатана княжеской перстневой печатью с изображением руки, держащей поднятый вверх меч157.
По традиции правом самостоятельных сношений с иностранными державами (разумеется, в русле общего внешнеполитического курса правительства) обладали виднейшие бояре, занимавшие первые места при дворе: так, в 1520 г., при Василии III, такое право было дано Григорию Федоровичу Давыдову158; в декабре 1533 г. литовского посланника принимал у себя кн. Дмитрий Федорович Вельский159; в 1589—1591 гг., в царствование Федора Ивановича, переговоры с австрийским двором вел фактический правитель государства — Борис Федорович Годунов160. В годы правления Елены Глинской подобную почетную функцию выполнял конюший боярин кн. И. Ф. Овчина Телепнев Оболенский. Однако его первенство на поприще дипломатического представительства не было абсолютным: на великокняжеских приемах ему приходилось делить почетное место у трона с боярином кн. В. В. Шуйским.
Посольский церемониал чутко реагировал на изменения в придворной иерархии: до 1536 г. князь Иван Овчина Оболенский вообще не упоминается на официальных дипломатических приемах; но уже 9 января 1536 г. ему вместе с кн. В. В. Шуйским и дьяками Ф. Мишуриным и Меньшим Путятиным было поручено встречать приехавшего на аудиенцию к великому князю бывшего казанского хана Ших-Али (Шигалея)161. На приеме литовского посланника Никодима Техоновского 13 августа того же года, когда великий князь звал того «к руце», «берегли у великого князя, стоячи у его места, боярин князь Василей Васильевичь Шуйской да князь Иван Федорович Оболенской Овчина. Как князь великий подал ему [посланнику. — М. К.] руку, и Никодима принял за руку князь Иван и подръжал его за руку...»162.
157 OP PHБ. Ф. 532 (ОСАГ). On. 1. Д. 115. Перстневая красновосковая печать диаметром около 2 см неплохо сохранилась. Публикацию грамоты и описание печати см.: РА. № 85. С. 185-188.
158 См.: Зимин А. А. Россия на пороге нового времени. С. 202.
159 Сб. РИО. Т. 59. С. 2.
160 См.: Скрынников Р. Г. Россия накануне «смутного времени». M., 1980. С. 109-110.
161 ПСРЛ. Т. 29. С. 22. Примечательно, что при описании церемонии встречи казанского «царя» кн. И. Ф. Овчина Оболенский, в соответствии с местническим старшинством, назван после кн. В. В. Шуйского, но перед дьяками.
162 Сб. РИО. Т. 59. С. 43-44.
160
Часть I. Кризис власти и борьба за власть в 1530—1540-х гг.
Та же церемония повторилась 14 января 1537 г. во время приема «больших» литовских послов Яна Юрьевича Глебовича «с товарищи»: «И звал князь великий послов к руце, а стояли у великого князя, для бережениа, на правой стороне боярин князь Василей Васильевичь Шуйской, а на левой боярин и конюшей князь Иван Федорович Оболенской Овчина, да у князя у Василья стоял Иван Иванович Андреевича Челяднин, ходил у великого князя в дяди место»163.
Посольство хана Сахиб-Гирея, принятое в Кремле 9 февраля 1538 г., отразило представления крымских властей о сложившейся на тот момент расстановке сил при великокняжеском дворе. Ханский гонец Баим передал слова своего повелителя: поскольку Сахиб-Гирей послал к Ивану IV «болшего посла, доброго своего человека», он просил, чтобы великий князь «также к нам послал своего болшего посла, доброго своего человека: князя Василия Шуйского или Овчину»164. Не менее примечателен ответ московской стороны. Находившемуся в Крыму «ближнему человеку» Григорию Иванову сыну Совина был послан наказ, что передать хану: «И ты б царю говорил царь, господине, княз(ь) Василей Васильевич Шуйской и княз(ь) Иван Федорович у государя нашего люди великие и ближние: государю их пригоже пъри собя держати, за-н(е)же государь великой, а леты еще млад...»165
