Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30—40-х годов XVI века - Кром М.М.
Скачать (прямая ссылка):
* * *
До сих пор у нас было мало поводов упоминать о кн. И. Ф. Вельском, и это не случайно: в 1540—1541 гг., т.е. в период, который считается временем «правления Вельских», его имя встречается в источниках не чаще чем в 1538 г., когда у власти находились братья Василий и Иван Шуйские.
С лета 1540 до весны 1541 г. при дворе сохранялось своего рода равновесие сил: кн. И. В. Шуйский уступил лидерство кн. И. Ф. Вельскому, но не утратил еще полностью своего влияния. В марте 1541 г. появляются признаки усиления позиций кн. Д. Ф. Вельского: по сообщению Летописца начала царства, 23 числа указанного месяца «пришол на Москву к великого государя бояром, ко князю Дмитрею Федоровичю Вельскому и ко всем бояром от епископа от виленьскаго Павла да от пана от Юрья от Николаева [т.е. от гетмана Юрия Миколаевича Радзивилла. — М. К.J человек их Чясной з грамотою»212. Паны-рада напоминали боярам о приближении срока окончания перемирия между двумя государствами и о желательности сохранения мира и впредь. Ответ был дан опять-таки от имени кн. Д. Ф. Вельского и «иных боляр», которые обещали «великого государя на то умолити, чтобы государь вперед похотел с королем в миру быти», а Сигизмунду 1 предлагалось прислать в Москву своих «больших послов»213. Таким образом, кн.
210 Зимин А. А. Наместническое управление. С. 285.
211 Смирнов //. И. Очерки политической истории. С. 87, 90—92.
212 ПСРЛ. Т. 29. С. 39.
213 Там же.
Глава 5. Дворцовые перевороты 1538—1543 гг.
273
Д. Ф. Вельский вернул себе контроль над дипломатическими сношениями с Литовской радой, которыми он ведал в далеком уже декабре 1533 г.
Не менее показательно следующее летописное известие, относящееся к маю 1541 г. и свидетельствующее о большом влиянии, которым пользовался на тот момент кн. И. Ф. Вельский: князь Иван Федорович, по словам летописца, «бил челом Иоасафу митрополиту, чтобы печаловался великому князю о брате его о князе Семене о Федоровиче о Вельском, чтобы великий государь пожаловал, гнев свой отложил и проступку его отдал, что он по грехом с своей молодости от великово князя деръзнул отъехати»214. Прощение было, разумеется, получено, о чем кн. И. Ф. Вельский написал брату Семену в грамотах, посланных с великокняжеским гонцом Остафием Андреевым, отправленным с миссией к крымскому хану. Но Андреев ни хана, ни кн. С. Ф. Вельского в Крыму не застал: они уже вышли в поход на Русь215, о котором шла речь выше.
Наконец, в мае 1541 г. произошло еще одно примечательное событие, о котором сообщает Воскресенская летопись: в Казани промосковские силы готовили переворот и прислали в Москву просьбу о направлении к ним великокняжеских воевод с ратью. И вот «казанского дела для» во Владимир был послан боярин кн. Иван Васильевич Шуйский с другими воеводами и большой воинской силой216. О том, что это назначение расценивалось при дворе не иначе как опала, свидетельствуют слова Ивана Грозного из его первого послания Курбскому: «...и не восхотех под властию рабскою быти, — вспоминал царь, — и того для князя Ивана Василе-вича Шуйского от себя отослал, а у себя есми велел быти боярину своему князю Ивану Федоровичю Вельскому»217.
Задуманный было казанский поход не состоялся из-за начавшегося в июле нашествия крымского хана, однако кн. И. Ф. Шуйский до самого конца 1541 г. оставался во Владимире: разряды отмечают его присутствие в этом городе в июне, июле и декабре218.
Таким образом, хрупкое равновесие было нарушено, один из амбициозных боярских лидеров был удален от двора. Ответная реакция не заставила себя долго ждать: в январе 1542 г. произошел очередной дворцовый переворот.
214 ПСРЛ. Т. 29. С. 39.
215 Там же.
ш ПСРЛ. Т. 8. С. 295.
217 ПГК. С. 28 (текст 1-й редакции).
218 PK 1598. С. 102, 103.
274
Часть I. Кризис власти и борьба за власть в 1530—1540-х гг.
Что же касается кн. И. Ф. Вельского, то с устранением главного соперника он на короткое время стал самым могущественным человеком при дворе; возможно, даже пытался играть роль опекуна Ивана IV (если таким образом понимать слова царя о том, что он «у себя... велел быти боярину своему князю Ивану Федоровичю Вельскому»). Однако этого недостаточно для того, чтобы говорить о «правлении» (или тем более «правительстве») кн. И. Ф. Вельского и приписывать ему какой-то внутриполитический курс.
Во-первых, по авторитету и влиянию при дворе митрополит Иоасаф в 1540—1541 гг. нисколько не уступал князю Ивану Федоровичу. Во-вторых, в нашем распоряжении нет никаких данных, свидетельствующих об участии кн. И. Ф. Вельского в государственном управлении: он не выдавал жалованных грамот, не принимал и не отправлял посольств; нет и следов его судебной деятельности. Конечно, можно объяснить это неполнотой наших источников. Однако странно было бы предполагать, что кто-то специально уничтожал все документы, связанные с именем кн. И. Ф. Вельского. Дошли же до нас отдельные грамоты, выданные кн. И. В. Шуйским (надо полагать, в свое время их существовало гораздо больше), или судебный приговор, вынесенный кн. И. Ф. Овчиной Оболенским... Дело, вероятно, в другом: как будет показано во второй части этой книги, административная деятельность вообще не была характерна для всех бояр; ею занимались только так называемые бояре введенные. Одним из таких бояр введенных был, например, кн. Иван Васильевич Шуйский.
