Гении науки - Пайс А.
Скачать (прямая ссылка):
(Перевод)4
... Он и сейчас достиг бы справедливости Или открыл бы что-нибудь
великое,
Но должен ждать, пока в мельчайшей точке Большая не созреет сила.
Нильс БОР, ЧЕЛОВЕК И ЕГО НАУКА 21
Чем бы ни занимался Бор, большим или малым, он мог вложить в это дело
всего себя, и он мог придать ему красоту, каким бы мелким ни был вопрос и
какой бы возвышенной ни была сила.
Бор был неутомим в работе. Когда ему необходимо было сделать перерыв в
обсуждении какого-либо рабочего вопроса, он отправлялся полоть сорняки и
делал это с тем чувством, которое можно назвать свирепостью. Здесь я могу
сделать свой маленький вклад в предание о Боре - курильщике трубки.
Хорошо известно, что часто Бор пытался разжечь трубку, еще не набив ее
табаком, но следующий случай еще более выдающийся. Однажды Бор с трубкой
во рту вновь занимался прополкой. В какой-то момент, незаметно для Бора,
чашечка трубки отвалилась от черенка. Мы с Оге сидели, развалясь в траве,
и с интересом ждали развития событий. Я никогда не забуду то совершенно
ошеломленное выражение лица Бора, когда, задумчиво чиркнув спичкой, он
вдруг обнаружил, что подносит ее к трубке, на которой нет чашечки. Бор
прилагал огромные усилия и старание к сочинению своих статей. Но сам
физический акт письма, с ручкой или мелом в руке, был ему почти чужд. Он
предпочитал диктовать. В одном из тех немногих случаев, когда я видел
Бора пишущим что-либо, он совершил самый удивительный акт каллиграфии,
которому я когда-либо был свидетелем. Это случилось тем летом в Тисвилде.
Мы обсуждали вступительную речь, которую Бор должен был произнести по
случаю столетия со дня рождения Ньютона. Бор стоял у доски (где бы он ни
обитал, доска всегда была неподалеку) и писал общие темы для обсуждения.
Одна тема была связана с гармонией чего-то там. Слово гармония выглядело
в исполнении Бора следующим образом:
Но по мере развития обсуждения Бору не понравилось слово "гармония". Он
беспокойно ходил кругами, потом остановился, лицо осветилось проблеском
мысли. "Вот оно. Нужно поменять гармонию на единообразие". Он снова
схватил мел, остановился на мгновение, глядя на то, что написал ранее, и
затем сделал единственное изменение:
22 Гении науки
с триумфальным видом стукнув по доске мелом.
Осенью 1946 года мы с Бором были в Принстоне. Я помогал ему подготовить
лекцию. Бор не был хорошим оратором, но он был человеком величайшей
ясности мысли. И дело не столько в том, что голос у Бора не был сильным и
в большой аудитории невозможно было расслышать его на задних рядах.
Главная причина в том, что, когда Бор говорил, он находился в глубокой
задумчивости. Я помню, как в тот день он закончил часть суждения, затем
сказал: "И... и... ", затем помолчал некоторое время, а потом сказал:
"Но...", и продолжил. Между "и" и "но" существовал связующий момент,
который он произнес мысленно, но забыл сказать вслух и продолжил свое
выступление далее своим чередом. Для меня этих пропусков не существовало,
поскольку я знал, чем их нужно заполнить. И не раз я видел, как публика
выходила с лекций Бора в некотором замешательстве, хотя он усердно
готовился к ним, продумывая каждую деталь. И все же, когда после
выступления он подходил ко мне с характерным для него вопросом: "Jeg
haber det var nogenlunde?" (Надеюсь, было терпимо?), я мог заверить его в
том, что это было гораздо более терпимо, чем он думает. Несмотря на
лингвистические недостатки, эта неустанная борьба за истину была мощным
источником вдохновения.
Впервые я стал непосредственным свидетелем того, какое влияние оказывал
на Бора Эйнштейн, в 1948 году в Институте перспективных исследований в
Принстоне. В это время я там работал постоянно, а Бор был гостем. Однажды
Бор вошел в мой кабинет в состоянии сердитого отчаяния, повторяя: "Как я
себе надоел!". Меня это тронуло, и я спросил, что случилось. Оказалось,
что он только что встретил Эйнштейна. Как обычно, у них завязался спор о
значении квантовой механики. И если быть до конца откровенным, то Бор так
и не сумел убедить Эйнштейна в правильности своей точки зрения. Вне
всякого сомнения, то, что Эйнштейн недооценивает его, было глубоким
разочарованием для Бора. Нам повезло, что это заставляло Бора стремиться
к большей ясности мысли и более четким формулировкам. Это, кстати, было и
удачей Бора.
Нильс Бор, человек и его наука 23
Еще как-то раз Бор зашел ко мне в кабинет и начал так: "Du er saklog ..."
(Вы так мудры). Я засмеялся (с ним можно было не переживать по поводу
формальностей в обращении) и сказал: "Ладно, я понимаю". Бор хотел, чтобы
я спустился к нему в кабинет, и мы бы побеседовали. Мы направились туда.
Следует объяснить, что Бор в это время работал в кабинете Эйнштейна в
Фалд Холле. А сам Эйнштейн использовал для работы маленькую примыкающую к
кабинету комнату, предназначенную для ассистента. Дело в том, что
Эйнштейну большой кабинет просто не нравился, и он все равно пустовал.
Когда мы вошли, Бор попросил меня сесть ("Мне всегда нужна точка отсчета
