Горизонты науки и техники - Бестужев И.В.
Скачать (прямая ссылка):
86
больше слушателей, чем там есть студентов в учебное время. Управляющие могут проходить годичные курсы при университете в возрасте 30—35 лет и вторично — спустя десять лет.
Организация курсов повышения квалификации специалистов на протяжении всей их жизни — задача очень сложная. Необычность ее для Англии затрудняет ее признание, но во многих странах переподготовка специалистов проводится в очень больших масштабах: в Швеции, например, в 20 раз больше, чем в Англии, а в СССР и США прилагают все усилия, чтобы предоставить рабочим средних лет такие возможности продолжать образование, каких они не имели в молодости. В СССР каждый рабочий, принятый в специальный заочный институт и удовлетворительно сдающий все экзамены, по закону имеет право на оплачиваемый отпуск, во время которого он может посещать институт, пользоваться библиотеками и лабораториями и консультироваться с преподавателями. Другим странам в ближайшие несколько лет также придется разработать такие образовательные системы, которые охватили бы административных работников, мастеров, рабочих и ремесленников.
ДЕСМОНД КИНГ-ХИЛИ, Королевский авиационный научно-исследовательский центр, Великобритания
БЕССМЕРТИЕ ИЛИ САМОСОЖЖЕНИЕ? Мир через двадцать лет...
Можно предположить, что в наступающем двадцатилетии поступь научно-технического прогресса будет вдвое скорее, чем в течение прошедших сорока лет. Надежный способ прогнозирования состоит в том, чтобы проследить изменения в прошлом — от середины 20-х до середины 60-х годов — и экстраполировать их теми в будущее, учитывая удвоенную скорость. К сожалению, результаты не обнадеживают. Взрывчатая сила оружия за минувшее сорокалетие увеличилась примерно в миллион раз, а к середине 80-х годов нашего века
37
экстраполяция предполагает увеличение еще по меньшей мере в миллион раз. Если и сейчас человечество имеет мало шансов выжить в случае большого военного конфликта, через двадцать лет эта возможность будет равна нулю.
Обескураживает также и то, что исследования космоса до сих пор не принесли нам свидетельств о существовании других цивилизаций, хотя логика и философия подсказывают, что такие цивилизации должны быть во Вселенной. Не означает'ли это, что любой эволюционный процесс несет в себе смертный приговор? Не может ли оказаться, что технические возможности самоуничтожения, самосожжения, возникают раньше, чем та или иная цивилизация вырабатывает меры обуздания агрессивных импульсов, порожденных длительной эпохой конкурентной борьбы за существование? Каждый здравомыслящий человек отвергнет, пожалуй, такую мысль, поскольку наша собственная эволюция снабдила нас, кроме всего прочего, врожденным оптимизмом. Циник мог бы сказать, что этот оптимизм — всего лишь боязнь смотреть правде в глаза. Но, как бы там ни было оптимисты существуют, и я тоже принадлежу к их числу.
Я убежден, что и через двадцать лет человечество будет жить на Земле, владеть ею и что шаги познания не замедлятся. А если так, то какой же будет жизнь через 20 лет? Сегодня ситуация парадоксальна: с одной стороны, существует группа стран с катастрофически недоедающим населением, положение которого может еще ухудшиться в связи с большой рождаемостью; с другой — высокоразвитые державы, расходующие огромные суммы на вооружение. Будет ли так и впредь? Будет ли продолжаться это бесчеловечное равнодушие к судьбам обездоленной половины мира, или через два десятилетия существование голода на земле покажется человечеству столь же ненормальным и противоестественным, как сегодня выглядит, например, работорговля? Хочется надеяться на лучшее, и необходимо, чтобы люди уже сейчас, кроме государственного и национального патриотизма, стали вырабатывать в себе патриотизм мировой, начали сознавать свою принадлежность к большой семье человечества.
38
Как помочь этому? Некоторые считают, что большую роль могла бы сыграть здесь всеобъемлющая ми-* ровая религия. Сомневаюсь, что из этого что-нибудь получилось бы. Вера в сверхъестественные силы будет падать, поскольку множество важных социальных вопросов может быть разрешено только в том случае, если люди будут обращаться к логике, здравому смыслу, а не к застывшим догмам той или иной секты. Сегодня религия имеет значение лишь в качестве некой психотерапии, помогая тем, кто отчаялся и не верит в собственные силы. Но если человечеству удастся справиться с нищетой, порождающей безнадежность, если наука шагнет так далеко, что будут найдены объективные биологические причины психических заболеваний, то и эти формы мистических верований не будут нужны людям.
Не отказ от знания (что п представляет собой религия), а наоборот, знание с его успехами и станет тем, что объединит мир. И прежде всего познание человека, человеческого организма, его возможностей — то, что касается каждого из нас.
Легче, конечно, говорить о будущих триумфах в тех областях науки, которые получают сейчас наиболее широкую финансовую поддержку от государства: физике, математике и др. Но в ближайшие двадцать лет положение не обязательно останется неизменным — на первое место могут выйти медицина и биология. Трудно даже предсказать объем и значение будущих открытий.
