Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятках - Роханский Л.Ш.
Скачать (прямая ссылка):
Лесную "асоциальность" Пандавов легко интерпретировать, как это иногда делается, в духе индуистской доктрины ашрам, традиционного древнеиндийского установления о четырех стадиях жизни высших сословий, общества: за стадией ученичества — брахмачарья, завершающейся "вторым рождением", т.е. брахманским посвящением упаная-на, следует стадия домоустроительства — грихастха, когда дваждырожденный обзаводится семьей; далее, по исполнении основных социальных обязанностей, членам высших варн^предписывается разрыв мирских связей и удаление в леса — стадия ванапрастха, предшествующая полному освобождению от социальности путем перехода в статус саннь-яси.
Подобная интерпретация, однако, в конкретном случае, касающемся лесного изгнания Пандавов, грешила бы поверхностностью и формализмом. Эпический текст последовательно настроен на перспективу возвращения героев во временно оставленный социум в качестве полноправных претендентов на отнятый у них престол (см., например, гл. 78, 276), что обусловливает восприятие их лесного изгнания в явной О композиции древнеиндийского эпического текста
135
связи с обновлением царской власти через оговоренные обетом двенадцать лет. Что же касается возможности их перехода на следующую стадию жизни, т.е. обретения ими статуса санньяси, то на это нет совершенно никаких указаний. Помимо того, существенные детали социального облика Пандавов также противоречат концепции ашрам: до изгнания ими исполнены далеко не все обязанности, соответствующие стадии грихастха, особенно если принять во внимание практически не осуществленные царские права Юдхиштхиры. И даже при общеизвестном безразличии эпоса к возрасту героя самоочевидно, что для царя и его братьев еще не наступил тот возрастной рубеж, когда утративший общественную активность индивид порывает с миром и, отрекшись от социальных связей, как это предполагает переход к стадии ва-напрастха, "уходит в леса".
Поэтому представляется более уместным, не апеллируя к теории индуистских ашрам (к слову сказать, достаточно поздней по отношению к эпической "героике"), попытаться связать это сюжетное звено "Махабхараты" (пребывание Пандавов в лесах) с архаическими представлениями о царском посвятительном комплексе, включающем также элементы, напоминающие о потлаче. Ими изобилуют, в частности, сюжеты об игре в кости ("Сабхапарва") и последующем изгнании проигравшей стороны, в чем прослеживается линия эпической драматизации ритуального конфликта. Существенно, что и срок изгнания Пандавов соответствует весьма архаическому циклу — смене власти "сакрального" царя через двенадцать лет1".
Пространственные перемещения Пандавов в пределах "леса", так же как и батальные эпизоды, качественно выделяют эпическую фигуру Арджуны: его передвижение по космической вертикали (в отличие от земных, горизонтальных маршрутов остальных Пандавов) осуществляется им в одиночестве, в эпически обусловленном (целями получения небесного оружия и выполнения задачи богов) отрыве от остальных братьев. В двух других случаях — как во время странствий героев (без Арджуны) по тиртхам, так и при вызванной вполне земными причинами смене мест, где останавливаются Пандавы в лесах, — внимание эпической аудитории концентрируется на образе царя Юдхиштхиры: именно к нему обращается риши Ломаша, повествуя о местах паломничества (гл. 92—141), обычно именно царь принимает решение перейти из одного леса в другой (см., например, гл. 6, 24, 142, 244).
Мотив постоянных перемещений эпических героев прича-стен общефольклорной теме поисков, диктуемых исходной для ситуации "начальной недостачей" (будь то отсутствие должного количества лесной пищи, удобного места для жилья или же особо необходимого ввиду предстоящей битвы небесного оружия, с одной стороны, и священного знания о тирт-хах, способного укрепить дух Юдхиштхиры и утолить тоску братьев по удалившемуся на небеса Арджуне, — с другой). Ситуационный мотив "начальной недостачи", драматически 136
С.Л.Невелева
претворяемый в духе эпоса как мотив "отторжения", "насильственного лишения", цементирует композиционную связь между отдельными эпизодами эпического повествования, экспозиция которых содержит разнообразные его трансформации. Пандавы к началу "Араньякапарвы" лишены царства, а Юдхиштхира — царского статуса; враждебные силы пытаются отнять у них оружие (ракшаса Джатасура) и саму их супругу Драупади15 (гл. 248 - 256); к Пандавам взывает некий брахман, который лишился дощечек для добывания жертвенного огня, —их унес на своих рогах олень, обличье которого принял бог Дхарма (гл. 295). Мотив "изъятия", "отчуждения" дублируется также и в сюжетах, косвенно связанных с кауравами (см. "Повествование об отнятии /Индрой/ серег /Карны/" — гл. 284 —294 ; Карна, старший брат Пандавов, является ярым сторонником кауравов) , и в полной мере — в композиционно инкорпорированных сюжетах "Книги Лесной", которые по своему содержанию не связаны непосредственно с основным эпическим сюжетом (см., например, "Повесть о Раме" - гл. 258 - 275 , или "Повесть о Савитри" - гл. 277 - 283).
