150 языков и политика. 1917 - 2000. Соц-лингвистические проблемы СССР и постсоветского пространства. - Алпагов В.М.
ISBN 5-4282-158-7
Скачать (прямая ссылка):
194
что она как раз не позволяла завершиться "естественному" промессу растворения в русском народе" [Фурман, Буховец, 1996, с.60-61]. Эти же авторы признают, что "совершенно не стремившиеся к независимости белорусы оказались буквально 'вытолкнуты" в нее при распаде СССР" [Фурман, Буховец, 1996, с. 621 Это мало похоже на сражавшуюся за независимость Ирландию.
Тем не менее общий результат оказался примерно одинаковым. "Белорусский советский горожанин практически ничем не отличался по культуре от русского, говорил (и продолжает говорить сейчас) по-русски и белорусского не знает или знает плохо. При этом он четко знал, что является белорусом, гражданином БССР — равноправной советской республики и даже члена ООН и что его родной язык — белорусский' (Фурман, Буховец, 1996, с.61). Национал-радикалы вроде упоминавшегося 3. Позняка, еще в годы перестройки осуждавшего двуязычие, составляли явное меньшинство. После провозглашения независимости начали предприниматься активные меры по вытеснению русского языка белорусским, но массовая психология осталась прежней.
"По данным социологических исследований, три четверти населения Белоруссии выступают за двуязычие... Большинство населения своим родным языком считают именно русский' [Михальченко, 1994 б, с. 229J. В 1991-1994 гг. принимались постановления типа: "Все вузы республики уже в 1993/94 уч. году должны осуществлять преподавание на I курсе на белорусском языке" [Конюшкевич, 1994, с. 214]. Однако реализовать их не удалось. Даже в период максимального внедрения белорусского языка совет Общества белорусского языка имени Ф. Скорины вынужден был признать: "Русский язык по-прежнему доминирует или конкурирует с белорусским во многих важнейших сферах политической и общественной жизни республики: в сферах науки, культуры, делопроизводства, обслуживания, в эпиграфике (уличные и прочие надписи. - В. A.)t в средствах массовой информации и т.д." [цитируется по Конюшкевич, 1994, с. 213]. Перевод на белорусский язык осуществлялся тем легче, чем офици-альнее была сфера: дикторы и ведущие белорусского радио говорят на белорусском языке, часто плохом, но практически все люди, приглашаемые для бесед и интервью, отвечают им по-русски.
Ситуация стала меняться после избрания в 1994 г. президентом А. Г. Лукашенко. Президент Белоруссии менее чем через год после избрания заявил: "По-белорусски нельзя выразить ничего великого. Белорусский язык — бедный язык. На свете есть толь-
13"
195
ко два великих языка — русский и английский" [цитируется по Фурман, Буховец, 1996, с. 57]. Такое заявление главы государства о государственном языке, вероятно, уникально в мировой практике. Сам А. Г. Лукашенко, впрочем, характеризует свою позицию так: "Я ничего не хочу русифицировать... Я даю возможность выбора человеку" [HГ, 29 05.1997]. Но большинство делает выбор в пользу русского языка. В начале 1995 г. по инициативе А.Г.Лукашенко прошел референдум, одним из вопросов которого было придание русскому языку статуса второго государственного языка. Значительное большинство дало на него положительный ответ. Такой статус русского языка — сейчас уникальный в четырнадцати государствах После референдума форсированный переход на белорусский язык прекратился.
Автор книги, побывав в июле 1995 г. ив июне 1998 г. в Витебске, наблюдал такую картину: на улицах почти не слышно белорусской речи, вывески и объявления либо на одном русском языке, либо (реже) на двух. Зато на вечере, посвященном дню рождения М. Шагала (символическая фигура, олицетворяющая историческую связь Белоруссии с Западом), большинство выступающих, включая приехавших на торжества эмигрантов из Белоруссии, говорили или пытались говорить по-белорусски. Употребление белорусского языка может быть связано не только с национальной, но и с западнической ориентацией того или иного человека. Безусловно, роль белорусского языка повысилась по сравнению с советским временем, прежде всего в школьном обучении. Однако "ирландский вариант" в данном государстве вполне возможен. Символическое значение белорусского языка, как и ирландского, больше, чем коммуникативное, и немалая часть населения, включая президента, не очень принимает белорусский язык даже в качестве символа.
Приведем и данные В. Н. Белоусова и Э. А. Григоряна. В 1995 г. 50,44% опрошенных белорусов говорят дома по-русски, 65,79% обращаются в госучреждение только по-русски или чаше по-русски [Белоусов. Григорян, 1996, с. 48-49]. Цифры значительные, но если они достоверны, то роль белорусского языка не так и мала, как может показаться внешнему наблюдателю.
Процесс постепенного объединения России с Белорусией, несомненно, еше более ослабляет позиции белорусского языка. Все создающиеся обшие структуры работают на русском языке (сравните упоминавшееся выше неупотребление ирландского языка в ЕС).
196
Возможен ли ирландский вариант где-либо еще? Для его осуществления недостаточно существования русской общины, сколько бы значительной она ни была. Важно, чтобы сама господствующая нация привыкла к русскому языку так, как ирландцы к английскому, и не считала употребление русского языка национальным унижением. Помимо Белоруссии такая ситуация существует лишь на большей части территории Украины и отчасти в Казахстане, о чем мы уже говорили. Может ли здесь жизнь скорректировать направленную в противоположную сторону государственную политику9 Воздержимся от прогнозов. Отметим также в этой связи Приднестровье, будущее которого совершенно неясно. В отношении же среднеазиатских, закавказских, прибалтийских государств, заднестровской части Молдовы ирландский вариант заведомо нереален.
