Литературоведение в Германии - Шипллер Ф.П.
Скачать (прямая ссылка):
В социал-демократических партиях 80'—90-х гг. нередко выступают «ревизионисты» марксизма справа и слева. Марксизм — это только учение об экономическом развитии общества, марксизм —¦ социология, и у него нет своей философии, а потому нужно его «дополнять» Кантом или другими, приспособленными к нему идеалистическими системами; член партии может разделять какую-угодно философскую точку зрения, а тем паче иметь свое субъективное мнение о явлениях литературы и искусства,— все эти взгляды были в ходу и не всегда встречали после смерти Энгельса должный отпор со стороны теоретиков партии — Каутского, Ван де рве ль де и др. Неокантианство, дюрингианство и всякие другие идеалистические концепции пышно процветали в рядах социал-демократии, не говоря уже о том, что очень мно-
104
гие молодые мелкобуржуазные интеллигенты, вступившие в это время в партию, понимали марксизм упрощенно, чисто экономически, вульгарно и рассматривали проблему философии и эстетики совершенно механистически, шаблонно.
Нужно отдать Мерингу справедливость: он очень быстро и правильно понял основные положения марксизма и мастерски применял марксизм в своих исследованиях. Можно смело сказать, что Меринг уже в начале 90-х годов сделался одним из самых выдающихся знатоков марксизма и одним из лучших теоретиков германской социал-демократической партии. При критике Меринга мы должны всегда исходить из уровня марксистской мысли своего времени, брать его методологию не изолированной и оторванной от общего хода развития, а подходить к ней исторически.
В частности, что касается применения теории исторического материализма в «Легенде о Леесинге», то Энгельс очень одобрительно оценивал эту работу, когда она печаталась первоначально, как серия статей, в «Neue Zeit». Прочтя «Легенду о Леесинге» в «Neue Zeit», он говорит, что она его очень порадовала. Работа действительно замечательная. Можно кое-что иначе мотивировать и нюансировать, но в общем и целом Меринг попал в самую точку. Энгельс—поскольку можно судить по опубликованным отрывкам из его писем к Мерингу — считал, что Меринг в этой работе правильно применил материалистическое понимание истории—в отличие от многих молодых тогдашних социал-демократических историков (особенно из оппозиции «молодых», которые в
105
своих работах применили исторический материализм не как руководящую нить при изучении истории, а как готовый шаблон и хвастливую фразу). Особенно выгодно «Легенда о Лессинге» отличается еще и тем, что Меринг очень пристально изучил свою специальную тему — историю Пруссии эпохи Фридриха II. Энгельс надеется, что работа, после того как закончится ее печатание в «Neue Zeit>>, появится самостоятельно. Он считает ее наилучшей, проведенной по всем правилам осадой крепости прусской легенды; говорят: «Лессинг», подразумевают «Старый Фриц». А разрушение прусской легенды, безусловно, необходимо раньше, чем Пруссия растворится в Германии. В некоторых случаях надо было бы иШаче выразиться о предпосылка х ост-эльбской Пруссии как в немецкой, так и в европейской мировой истории, но это вещи, которых и Меринг лишь слегка коснулся. А после выхода «Легенды о Лессинге» отдельной книгой в 1892 г. Энгельс пишет Мерингу: «Я могу только повторить о книжке то, что уже неоднократно говорил о статьях... Это почти наилучшее из всех существующих изложение генезиса прусского государства. Можно сказать, единственно хорошее, в большинстве случаев правильно, вплоть до мелочей, развивающее все взаимоотношения».
Не случайно Энгельс видел в «Легенде о Лессинге» историю «генезиса прусского государства», то есть оценивал ее, прежде всего, как историческое исследование, и нигде, насколько нам известно, ни одним словом не обмолвился о ней, как о литературно-критическом произведении. В этом, мы думаем, скрывается глубокий смысл. Дело в том, что «Легенда о Лессинге» не составляет исключения из общего
не
правила, применяемого Мерингом в своих работах, а именно: он строго и принципиально отличает оценку содержания, идеи художественного произведения, от оценки эстетической его формы. Меринг, есл^г не формально, то по существу провозгласил принцип двух актов марксистской критики: первый — переведение искусства на язык социологии, и второй — анализ художественной формы. И вот «Легенда о Леесинге» является,— как выразился уже Плеханов,— переведением Лес-синга с языка искусства на язык социологии. Эта мысль о двух подходах к произведению,— один раз — с идейной социологической стороны, и другой раз, другим методом — с художественной стороны, красною нитью проходит через все работы Меринга.
Мы здесь обвиняем Меринга не в том, что он почти всегда касается в своих анализах только содержания произведений — этот подход весьма закономерен на определенных ступенях марксистской критики; мы упрекаем его не в том, что как раз составляет величайшую его историческую и политическую заслугу перед марксистской критикой — не в его .боевом публицистическом, сугубо политическом подходе к литературе; и не в том, что он написал слишком мало синтетических, законченных работ и чрезвычайно редко вообще затрагивал проблемы теории литературы и формы. Но мы констатируем его ошибочный двоякий подход к форме и содержанию искусства, отрыв формы от содержания, расчленение процесса марксистского анализа на два различных по существу акта. Этот взгляд на критику последовательно вытекал из его отношения к эстетике Канта, из попытки сочетать эстетику Канта-Шиллера с марксизмом, из неправильного понимания (источником которого является та же
