Ветви и корни - Соловьева Инна
ISBN 5-900020-04-5
Скачать (прямая ссылка):
Бог дал нам столько радости, возможности работы, заработка, но, видно, судьбы истории неизбежны, и «Группу» нашу посетила участь всякой беженской организации и особенно театра: она развалилась от раздоров, распущенности, самопереоценивания, презрительного отношения ко всем авторитетам, свободы от «начальства» или хозяина (хозяйничали и в художественных кладовых), по вине всех и каждого и ни по чьей вине.
ветви и корпи
Я не могла примириться с таким падением театра. Справиться с этим тоже не хватило сил...
Первым ушел Массалитинов - он тоже не мог вынести жадности, зависти, которые, как гады со дна опустевшего колодца, поднимаются во всяком осиротевшем, обедневшем беженстве».
Судьба Массалитинова прослеживается четко: с 1925 года перенес свои труды в Софию — в 1926-м возглавил школу-студию при Народном театре в Софии (в учениках был счастлив всегда, со времен «Школы трех Николаев», откуда вышло все «второе поколение» MXAT) — оставался актером и режиссером этого театра до 1944-го, неизменно чтимым умер в Болгарии.
Германова после распада театра в 1927 году осталась в Париже - в 1928-м Жорж Питоев позвал ее сыграть по-французски Ольгу в «Трех сестрах». После успешной премьеры спектакль повезли в Брюссель, Женеву, Цюрих, Турин, Милан, Флоренцию, Рим. Наверное, кроме «древа» нам нужна и географическая карта, тем более что Германову через год мы застанем в^Западном полушарии: «Зиму 1929/30 провела я в Нью-Йорке. Летом приезжал Г.И.Бирс и позвал меня - дай Бог ему здоровья - быть художественным директором театра «Лаборатория» в Нью-Йорке».
ветви и корпи
В пояснение несколько строк из «Кембриджского путеводителя по мировому театру»: «American Laboratory Theatre (первоначально назывался The Theatre Art Institute). Был создан шесть месяцев спустя после первого пришествия в Америку Московского Художественного театра (январь 1923) группой богатых американцев как школа для обучения молодых актеров по системе Станиславского. Разработав широкоохватную программу трехлетнего образования, эта школа стала первым и важным шагом к тому, чтобы дать американский перевод идей Станиславского... Центром стали классы, где преподавали Ричард Болеславский и Мария Успенская, эмигранты из труппы Станиславского. В 1925-1930 гг., когда художественным руководителем [artistic director] был Болеславский, Lab спонсировал театр, смоделированный по образцу Московского Художественного». Деньги давались в расчете, что в Америке появится первый подлинно творческий и подлинно национальный театр. «Lab, распавшийся в 1933 году, и театр при нем явились связующим звеном между историческим явлением театра Станиславского и организацией в 1931 го
ветви и корни
ду первого настоящего театрального коллектива в Америке — Group Theatre, созданного Харолдом Клерменом, Ли Стра-сбергом и Черил Кроуфорд, которые глубоко вслушивались в воодушевляющие лекции Болеславского».
Германова в American Laboratory Theatre с Болеславский не пересеклась: она как раз и была приглашена на освободившееся с его уходом место artistic director. В работе с первокурсниками Германовой помогала еще остававшаяся тут М.А.Успенская - одна из тех, кто после гастролей MXAT остался в Штатах. На втором курсе играли отрывки. Со старшими ставили пьесу - выбрали «Трех сестер»; по просьбе правления школы Германова в спектакле с выпускниками взяла себе роль Маши.
Нью-Йорк нравился: «...небоскребы дают очень интересные тени и просветы, вроде как у Крэга на декорациях». Нравились актеры - молодые, не старше 21 года. «Я думаю, они не подозревали даже, как я их всех любила».
Мы обещали еще один «наезд»: Мария Крыжа-новская. Отошлем читателя, который плохо знает это имя, к воспоминаниям В.В.Шверубовича: он описал ее и в роли Вари в «Вишневом саде» («совершенно изумительная...»), и в роли Сони в «Дяде Ване» («точнейшее попадание: и ее некрасивость, и чудные глаза, и почти святая честность - все было у нее для Сони»). После
ветви и корни
странствий с качаловской группой она участвовала в европейском турне MXAT (1922; в берлинском дневнике Станиславского запись 19 сентября: «Вечером репетиции в номере с Тарасовой и Крыжановской [обе должны играть Аню в «Вишневом саде». - И.С]. Крыжановская - очаровательна, Тарасова - с большими «но»). «Если бы она осталась в труппе и вернулась с нею в Москву, то стала бы наверняка крупной русской актрисой. Все данные у нее для этого были», - убежденно пишет В.В.Шверубович.
В 30-е годы в письмах к Станиславскому Крыжановская спрашивала, нет ли для нее возможности работать в Москве (Михаил Чехов уговаривал ее соглашаться даже на провинциальную труппу - «российская провинция в тысячу раз выше театральных Парижей, Нью-Иорков и т.п.»). Войну она с мужем провела в оккупированном Париже. Некоторое время играла в театре П.А.Павлова и В.М.Греч.
Можно в чертеже пометить этот отросток мха-товского «ствола». Вера Мильтиадовна Кокинаки, по сцене Греч, актриса MXT «на выходах» с 1916-го, побывавшая и в «качаловской группе», и в Пражской, и у М.А.Чехова, спасалась своей неуемной энергией и апломбом, бесстрашно возглавляла несколько зарубежных русских театров, в том числе Художественный театр в Париже («Theatre des arts»), где ставили «Свадьбу Кре-чинского», «Бесприданницу», инсценировку «Преступления и наказания» с Г.М.Хмарой - Раскольниковым,
