Англия под властью дома Стюартов. Т. 2 - Юм Д.
ISBN 5-89329-531-5
Скачать (прямая ссылка):
92
События 1658 года
ной охраны, носил под одеждой панцирь, а чтобы еще надежнее гарантировать свою безопасность, всегда имел при себе наступательное оружие — шпагу, короткий меч и пистолеты. Он никогда не возвращался прямым путем или той же дорогой, которой выехал из дворца, а все поездки совершал с величайшей поспешностью. Он редко спал больше трех ночей в одних и тех же покоях, никогда не сообщал заранее, какую комнату намерен он избрать на сей раз, и вообще рисковал ночевать лишь там, где имелась потайная дверь, у которой, разумеется, не забывал поставить часовых. Человеческое общество пугало его, когда думал он о своих многочисленных врагах, тайных и непримиримых; одиночество, лишая его защиты, которую он считал столь необходимой для своей безопасности, приводило его в ужас.
БОЛЕЗНЬ ПРОТЕКТОРА
Между тем изнурительная душевная тревога начала сказываться и на' состоянии его тела: здоровье Кромвеля заметно ухудшилось. У него началась медленная горячка, перешедшая в трехдневную лихорадку. В пер-' вую неделю никаких опасных симптомов не обнаруживалось, и в промежутках между приступами он мог выходить из дому. Затем болезнь обострилась, и он уже сам начал задумываться о смерти, пытаясь проникнуть мысленным взором в то загробное бытие, представление о котором жило некогда в сокровенных глубинах его души, но впоследствии, в вихре всевозможных дел, в шуме войн и партийных распрей, несомненно, сильно потускнело. Он спросил Гудвина,58' одного из своих проповедников, верно ли учение о том, что однажды избранный уже не может пасть и быть1 осужденным на вечные муки. «Вернее не бывает», — отвечал Гудвин.1 «Значит, я спасен, — сказал протектор, — ибо я твердо знаю, что когда-' то пребывал в состоянии благодати».
Врачи Кромвеля понимали всю опасность болезни, но его капелланы' своими молитвами, видениями и откровениями сумели внушить ему новые надежды, и он начал думать, что его жизни ничто не угрожает. Гос-1 подь, утверждали священники, дал милостивый ответ на мольбы правед-1 ников, и на их торжественные заверения протектор полагался гораздо1 больше, чем на заключения самых опытных докторов. «Знайте же, — вое-' кликнул он однажды в беседе с врачами, — знайте, вы, все: я не умру от этой болезни, я нисколько не сомневаюсь в своем выздоровлении! Так обещал Господь, и не только по моим молитвам, но и по молениям тех, кто находится с ним в более тесной связи и близком общении. Вы, может быть, великие мастера в своем ремесле, но ведь природа способна сделать больше, чем все лекаря на свете, а Бог, Бог несравненно выше природы!»84 Боговдохновенные проповедники дошли в своей самоуверенности до подлинного сумасшествия: в день поста, назначенного в Гемптон-Корте и Уайтхолле по случаю болезни протектора, они не столько молились о его
Глава II (XVII)
93
здоровье, сколько благодарили Господа за уже ниспосланные им несомненные залоги его скорого выздоровления. У самого же Кромвеля, когда он обращался к небесам (кто-то нечаянно его подслушал), безумные грезы фанатизма до такой степени взяли верх над самыми естественными и очевидными требованиями морали, что в этот момент он был похож скорее на ходатая, просителя за свой народ, нежели на преступника, который, вопиющим образом нарушив свой долг перед обществом, перед любым судом, божеским или человеческим, вполне заслужил самое суровое воздаяние.
СМЕРТЬ ПРОТЕКТОРА. ЕГО ХАРАКТЕР
Тем временем симптомы его болезни стали принимать все более угрожающий характер, и врачам пришлось прервать молчание и объявить, что следующего приступа протектор уже не переживет. Членов Государственного совета охватила тревога. Особой депутации было поручено узнать, кого Кромвелю угодно назначить своим преемником. Сознание уже покинуло его, и он уже не мог ясно выражать свои мысли. Кромвеля долго спрашивали, какова его воля, не хочет ли он сказать, что его преемником на посту протектора должен стать его старший сын Ричард.99' Наконец члены депутации услышали — или им послышалось — слово «да». Вскоре после этой сцены, 3 сентября, в тот самый день, который он всегда считал самым счастливым для себя, Кромвель скончался. Страшная буря, разразившаяся тотчас после его смерти, доставила обильную пищу для разговоров простонародью. Его сторонники, точно так же как и противники, не оставили без внимания это событие: те и другие, прибегая к самым несообразным доводам, всячески пытались истолковать его как доказательство в пользу своих предрассудков.
Авторы, неравнодушные к памяти этого удивительного человека, описывая его способности и дарования, впадают в тон безудержного панегирика; враги же Кромвеля так изображают его моральные качества, что это становится похоже на злобную, ядовитую инвективу. И те и другие, следует признать, могут сослаться на поразительные обстоятельства в его поведении и судьбе, сообщающие изложенному немалую долю правдоподобия. «Человеку скромного происхождения, поверхностного образования и скудного достатка (читаем мы у одного автора),85 не имевшему ни выдающихся телесных достоинств, которые не так уж редки, ни блестящих духовных талантов, которые довольно часто открывают людям путь к головокружительному возвышению; такому человеку достало отваги, чтобы предпринять, и способностей, чтобы осуществить грандиозное дело — ниспровержение одной из самых древних и прочных монархий на земле! Можно ли представить себе нечто более необыкновенное? Ему хватило силы и смелости, чтобы открыто, не таясь, предать своего государя и повелителя позорной казни, а прочих членов этой многочисленной фами-
