Англия под властью дома Стюартов. Т. 2 - Юм Д.
ISBN 5-89329-531-5
Скачать (прямая ссылка):
ГлаваХ (XXV)
395
с готовностью вынесли Сиднею обвинительный вердикт. Казнь состоялась несколько дней спустя (17 декабря). Сидней жаловался, и не без оснований, на несправедливость приговора, но — человек слишком благородной души — не стал отрицать свою причастность к планам заговора, которые строил вместе с Монмаутом и Расселом. Скорее он даже гордился тем, что ему предстоит умереть за доброе старое дело, коему, по его словам, он верно служил с ранней юности.
Казнь Сиднея считается одним из позорнейших эпизодов этого царствования. Следует признать, что представленные суду улики против него не могли иметь юридической силы, а потому действия присяжных, вынесших ему обвинительный вердикт, заслуживают сурового порицания. Но если бы после вынесенного судом приговора король вдруг вмешался и помиловал человека, который, хотя и обладал в прочих отношениях многими достоинствами, был, вне всякого сомнения, виновен; который всегда оставался злейшим и непримиримейшим врагом королевской династии и совсем недавно злоупотребил милосердием монарха, то это стало бы актом какого-то сверхъестественного великодушия — однако считать его прямым и непреложным долгом Карла не было ни малейших оснований.
Единственным свидетелем против Гемпдена также выступил Говард, и его показания не были подкреплены серьезными уликами. А потому юридические советники короны не сочли возможным привлечь Гемпдена к суду за государственную измену; они ограничились обвинением в противозаконных действиях и добились нужного им приговора. Наложенный на Гемпдена штраф изумлял своей непомерностью — 40 ООО фунтов.
Один из заговорщиков, бристольский купец Холлоуэй, бежал в Вест-Индию, а теперь был доставлен в Англию, Ранее его объявили вне закона, но годичный срок, данный ему для сдачи властям, еще не истек. Поэтому Холлоуэю предложили защищать себя на суде, но так как он уже успел сознаться в своей причастности к заговору с целью восстания и даже сообщил о том, что слышал какие-то разговоры об убийстве короля, хотя и не одобрял подобные планы, то ему показалось более разумным возложить все свои надежды на милость Карла. Холлоуэя казнили, причем до последней минуты он упорно повторял свои прежние показания.
Сэр Томас Армстронг, схваченный в Голландии и отправленный в Англию королевским посланником Чидли, находился в таком же точно положении, как и Холлоуэй, но в той же милости или, скорее, в том же праве ему было отказано. Юристы заявили, что требовать судебного разбирательства по своему делу он мог бы лишь в том случае, если бы еще до истечения положенного срока добровольно отдал себя в руки правосудия, хотя, рассуждая по справедливости, арест Армстронга и следовало считать тем обстоятельством, которое не позволило ему это сделать. Король ненавидел этого джентльмена, полагая, что именно его внушения склонили к измене Монмаута; он также утверждал, будто Армстронг некогда обещал Кромвелю убить его самого, хотя следует признать, что последнее
396
События 1683 года
обвинение подсудимый весьма убедительно опроверг. Причины той несправедливости, жертвой которой стал теперь Армстронг, были таковы: власти опасались, что достаточных доказательств его вины представить не удастся, и что даже вновь назначенные присяжные, люди предубежденные и во всем, казалось бы, покорные воле Джеффриса и других жестоких судей, не осмелятся признать его виновным.
В день суда над Расселом Эссекс, человек знаменитый своими талантами и добродетелями, был обнаружен в Тауэре с перерезанным горлом. Жюри при коронере, осмотрев труп, вынесло вердикт — самоубийство; но так какдва десятилетних мальчика (один из них впоследствии отказался от своих показаний) заявили, будто они слышали крики и шум, доносившиеся из его окна, и видели, как чья-то рука выбросила окровавленную бритву, то иные с готовностью ухватились за это обстоятельство и сочли виновником смерти Эссекса короля и герцога, которые в то самое утро посещали Тауэр. Известно, однако, что Эссекс был подвержен приступам глубокой меланхолии, и один из них случился с ним тотчас же после ареста; кроме того, он имел обыкновение рассуждать о допустимости добровольного ухода из жизни, а его супруга после дотошных расспросов, провести которые было поручено д-ру Бернету, не нашла никаких причин заподозрить здесь умышленное убийство, — но все эти факты и множество других обстоятельств так и не смогли совершенно рассеять страшное подозрение. Не удивительно, что партийная вражда в таком изобилии плодит всякого рода пороки, ведь она с успехом разжигает всевозможные страсти и вдобавок, когда люди убеждаются, что никакие беззакония не способны лишить их уважения единомышленников, а полнейшая невиновность не может защитить их от клеветы врагов, она лишает прежней силы два главных сдерживающих начала человеческого поведения — честь и стыд.
Но хотя нет никаких оснований думать, что Эссекса убили по приказу двора, следует признать, что его смерть была использована самым неправомерным образом на процессе Рассела. Королевский адвокат в своем выступлении сослался на это происшествие как на убедительное доказательство заговора; передают также, что оно сильно повлияло на решение присяжных. С той же целью самоубийство Эссекса использовалось и на процессе Сиднея.
