Красный мираж. Палачи великой России - Мирек А.М.
ISBN 5-7542-0133-8
Скачать (прямая ссылка):
Все должно было быть новым и по-новому. Первые робко появлявшиеся серьезные ансамбли симфонических профессиональных музыкантов носили новые необычные названия «Персимфанс» и «Пердуханс». Это бодрило и наполняло гордостью приобщения к новой культуре. Дури было много: например, на старую классическую музыку известных опер писали новые либретто. Появились новые оперы Чайковского: «Сталь и шлак», «Электрификация», опера Мейербера «Декабристы» (вместо «Гугеноты»), было написано очень бойкое, революционное либретто «Все на баррикады» на оперу Пуччини «Тоска».
Маразм крепчал. И, наконец, было принято решение о закрытии Большого театра. Совнарком обосновал это решение тем, что все эти буржуазные оперы и балеты не нужны революционному пролетариату. К тому ж не хватало дров, люди мерзнут. А потому Большой театр закрыть и сцену начать разбирать на дрова. Ленин в резолюциях и лозунгах был мастер. Всегда умел подыгрывать темным слоям масс. Дрова нужны! И будут. А театр без сцены существовать не может. Еще один существенный удар по духовной культуре народа не только религиозной, но на этот раз национальной.
Вот тут знаменитая артистка и театральный деятель Елена Константиновна Малиновская, участница Февральской революции и комиссар московских театров после 1917 года, пришла в Совнарком и отчаянно бросилась на защиту Большого театра. Но когда опытная революционерка - еще с 1905 года - поняла, что здесь, как и везде у большевиков, партийная дисциплина выше разума и логики, то с душераздирающими воплями разрыдалась. А это она умела делать, по словам очевидцев, с высочайшим актерским мастерством. У сов-наркомовцев полились слезы, у некоторых задергались плечи. Хмурым и злым сидел лишь председатель. Очередной разгром, «наживка» с дровами не получилась. Большой театр устоял. А через несколько лет на его уцелевшей сцене появился первый революционный балет «Красный мак» Глиэра (апофеозом в котором, естественно, был танец матросов под знаменитое «Яблочко»).
А пока происходила травля великого культурного наследия прошлого. Например, о Чайковском журналы печатали капитальные научные статьи продажных подхалимов. Журнал «Современный театр» (1928, № 46) открывается большой статьей, где автор ставит вопрос о «социальной чуждости для нас всего творчества Чайковского», признавая за ним только «обаятельность формы». Слава Богу, что хоть что-то у Чайковского было. Старшее поколение в театр ходить перестало, молодежь, наоборот, валила валом, восторгаясь плоскими шутками и остротами, расцветшим идиотизмом.
Сочинялись новые оперетты. В одной из них, построенной на примитивной игре слов, в арии были, например, и такие слова:
«Хоть на тебе носки Петра,
носки Петра,
но скипетра
тебе уж не видать».
Народ верил в коренные изменения и тянулся ко всему новому.
254
Альфред Мирек. Красный мираж. Палачи великой России
В конце 1920-х - начале 1930-х хлынула волна новых партийно-советских имен. Многим хотелось, чтобы его прекрасный, необыкновенный ребенок имел и необыкновенное имя. Появились Интернационалы, Тракторы, Электрификации, Магниты... И совсем коммунистические имена: Даздраперма (Да Здравствует Первое Мая), Мэлис (Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин), Паркома (Парижская Коммуна) и другие. Моя знакомая Интернационала Всеволодовна Ларская в 16 лет сменила свое имя на Нину - в угоду окружающим, которые крайне затруднялись в произношении шикарного сочетания имени и фамилии. А другой мой знакомый - Трактор - превратился в Тору.
Чтобы проводить новые идеи, создавать новую культуру, воспитывать людей на новый лад, нужно было как минимум уничтожить вековую духовную культуру народа. Сразу же после революции начался чудовищный вал уничтожения, разрушения до основания, согласно установке великого коммунистического гимна. Не избежали этого даже мощи почитаемых народом святых. Ни протесты патриарха Тихона, способные по своей патетике и здравомыслию тронуть самые черствые души, ни обильные обращения народа к правительству и лично к Ленину не принимались во внимание. Святыни вытряхивали из серебряных саркофагов и рак, а сами саркофаги шли на переплав, (особо ценные, преставляющие высокую художественную и историческую ценность, отделанные драгоценными камнями и инкрустациями из серебряного и золотого литья продавались за огромные деньги за рубеж) укрепляя через Наркомфин материальную мощь новой власти. Происходило грандиозное ленинское мероприятие - изъятие церковных ценностей. В храмах гремели взрывы, горели костры, складывались в ящики и высыпались в мешки величайшие святыни русского народа.
Особую боль верующих вызывало осквернение святых мощей. Эти величайшие светильники земли Российской сеяли в людях веру, любовь, мир и все доброе и светлое, укрепляя и помогая народу даже после своей смерти. У рак с мощами издревле происходило множество чудес и исцелений. К ним со всей России тянулись тысячи и тысячи людей. Именно это и бесило новую власть. Не гнушаясь никакими трюками, большевики пытались доказать народу, что никаких чудес не происходит, а все это попытки священников обмануть темный народ. Сотни пролетарских «ученых», народных «академиков» и комиссаров в рясах (не путайте их со священниками) бились над проблемой нетленности мощей, создавались целые научно-исследовательские институты, проводившие многочисленные химические анализы и эксперименты, исследуя святое миро и кровь с мироточивых икон и мощей, и сами останки. Естественно, результаты этих экспертиз были такими, какими хотела их видеть новая власть. В августе 1923 в Соловках была образована специальная партийная комиссия по публичному вскрытию и обсуждению святых мощей основателей Соловецкого монастыря преподобных Зосимы, Германа и Савватия. Такая же богохульственная вакханалия происходила и в стенах Спасо-Преображенского монастыря, в пещерах Киево-Печерской лавры и многих других местах.
