История и культура древнерусского города - Кобрин В.Б.
ISBN 5—211—00286—5
Скачать (прямая ссылка):
Важность его, однако, несомненна. Степень воздействия иноземного ига на развитие русской экономики и государственности до сих пор остается спорной.
Цель настоящей заметки — попытаться оценить значение сообщений ряда новгородских грамот о характере взаимоотношений Новгорода с монголо-татарами в конце 50-х годов XIII в.
История их, впрочем, хорошо документирована известиями Новгородской Первой летописи2, тщательно исследованными в связи с изучением городских движений (М. Н. Тихомировым) и новгородского посадничества (В. Л. Яниным). Тем не менее берестяные грамоты, как всегда, содержат более конкретные и живые детали минувшего, чем летописи.
Среди берестяных грамот, найденных в 13-м ярусе Неревского раскопа, на территории усадьбы К А. В. Арциховский и В. Л. Янин выделили комплекс из четырех грамот 3, которые последний считал частью одного документа — № 215—218. Л. В. Черепнин протестовал против этого предположения, указывая, что они (две грамоты хорошей сохранности и два фрагмента) написаны разными почерками4. Думается, правы в данном случае первые из них. По наблюдениям А. А. Зализняка, грамота № 215 написана вторым почерком грамоты № 218, которому принадлежит текст, начинающийся со слов «у кума» (благодарю Е. А. Рыбину за это сообщение). Все четыре грамоты отличаются совершенно особым палеографическим оформлением. Сообщение о каждом новом
69
лице выделено либо вертикальной линией, либо прямым углом с вершиной слева вверху перед именем. По-видимому, оба этих знака играли роль современных абзацев. В новгородских берестяных грамотах много перечислений долгов и должников разного рода, однако подобного выделения в других опубликованных грамотах нет. Обращает на себя внимание и характер зачеркиваний отдельных лиц и причитающихся с них сумм и продуктов; косыми мелкими черточками погашена первая запись в грамоте № 215. Можно думать, что в составлении этих , документов сказалась какая-то иная, не новгородского происхождения традиция состав-/ ления делопроизводственных документов.
Что же представляли из себя данные грамоты и фрагменты грамот? Их определению должна помочь стратиграфическая дата — 1268—1281 гг., с одной стороны, и терминология грамот — € другой. Эта терминология привлекла внимание ряда исследователей: В. Л. Янин и А. А. Зализняк подробно проанализировали слово «намо» (проценты), Л. В. Черепнин подчеркнул соответствие термина «дар» иноязычной «туске» 5.
Ключ к разгадке характера документов содержит именно слово «туска». Кроме берестяной грамоты № 218, оно упомянуто также в рассказе Новгородской Первой летописи о событиях 1259 г. Напомним вкратце историю новгородско-монгольских отношений конца 50-х годов. Ханские послы, явившиеся в Новгород в 1257 г., потребовали уплаты тамги и десятины. Новгородцы отказались, ограничившись лишь «дарами» хану — «цесарю». В 1259 г. притязания новых ханских послов звучали иначе. В передаче некоего Михаила Пинещинича они формулировались: «аже не иметеся по число, то уже полкы на Низовьской земли» (если не согласитесь на число, то войско уже в Низовской земле). Под угрозой вторжения новгородцы согласились. Зимой 1258/59 г. в город прибыли и сами послы Беркай и Касачик с женами и «иными». В Новгороде произошел «мятеж», «и по волости много зла учиниша, беруче туску оканьным татаром». О «туске»-то и идет речь в грамоте № 218. В. Г. Тизенгаузен отождествляет это слово с «тузгу» (тюрк.) — провиант и подарки для прибывающих владетелей или послов»6. Это объяснение приняли и М. Н. Тихомиров, и Л. В. Черепнин7. Автор в свое время высказал другое, менее обоснованное предположение о туске как соляной пошлине8.
В грамоте № 218 туска выражена в денежных единицах, взимавшийся одновременно «потц», «почт» (по определению Л. В. Че-репнина, «почестье» — в натуральной форме (полоть мяса и четверть пшеницы). В грамоте № 215 исчисление дара и почестья с некоего половника Марка, ведется вместе. В ней указаны и денежная сумма — 3 гривны, и полоть мяса 9. Тем не менее можно предполагать, что собственно туска взималась в денежной форме, а почестье — в натуральной, составляя дополнение к туске-дару.
Вернемся к летописному рассказу. Обнаружив немногочисленность свиты послов, требовавших «дайте нам число», новгородская чернь отказалась от данного ранее обещания. По-видимому, и в
70
боярской среде образовались две партии: одна требовала принять условия послов, другая («кто добрых») разделяла настроения черни, заявлявшей: «умрем честно за святую Софью и за домы ан-гельскыя». Под угрозой нападения жители Торговой стороны покидали свои жилища, перебирались на Софийскую сторону и готовились к ее защите: «положим главы своя у святой Софьи». До, вооруженных действий дело не дошло. Князь Александр Невский и монгольские послы выехали с Городища, а новгородцы — «злых светом» (советом) согласились на «число», т. е. проведение переписи, при этом с указанием конкретного расклада платежей. По поводу распределения платежей в летописи сказано очень четко: «творяху ...бояре собе легко, а меншим зло».
Некоторое представление о принципах расклада дают грамоты № 215 и 218. В них указаны не только денежные суммы туски и дара, но и процент с этих сумм. Выражение «столько-то гривен по 10 «резан» послужило предметом оживленной дискуссии, итог которой подвел А. А. Зализняк, указавший, что эти резаны и были процентом с 1 гривны 10. Если продолжить эти размышления, то можно понять, что процент, исходя из равенства гривны 50 резанам и, был довольно высок — 20%. Он соответствовал максимуму, допустимого «реза» согласно Пространной редакции Русской Правды и вдвое превышал размер заемного процента в Великом Новгороде в XV в.12
