Граф И. И. Воронцов-Даш ков. Наместник Кавказский - Исмаил-Заде Д.И.
ISBN 5-9524-1971-2
Скачать (прямая ссылка):
В салоне Карамзиных скрещивались судьбы выдающихся людей того времени. Его частым посетителем, как известно, был Пушкин. Семейная переписка Карамзиных — один из замечательных тому памятников. Естественно, что в письмах фигурирует и имя Воронцовой-Дашковой. Александра Кирилловна — неизменная посетительница знаменитых так называемых «аничковых балов», даваемых царской семьей. На одном из них контрдансы с ней танцевал сын Н.М. Карамзина — Александр. Но несравненно более значимым, фатальным является факт, связанный с личной драмой Пушкина, о чем также поведали Карамзины в своей переписке. Посетители бала у Воронцовых в злополучный вечер 23 января 1837 года стали свиде-
171
Д.И. ИСМАИЛ-ЗАДЕ
телями состояния Пушкина, раздраженного «до предела» при виде жены, «которая беседовала, смеялась и вальсировала с Дантесом»2, а 27 января Воронцова-Дашкова встретила на Невском проспекте едущих на дуэль Пушкина и Дантеса с секундантами3.
Сын Воронцовых сразу же попадает в сферу внимания родительского окружения. Его крестным отцом стал сам император Николай I. Много лет спустя великий князь Николай Михайлович пошлет Воронцову автограф Николая I: «Не знаю, — ответит ему Воронцов-Дашков, — как Вас благодарить за любезную присылку автографа Императора Николая I — моего крестного, память которого я глубоко чту за его прямой и честный характер»4.
Воронцов-Дашков прожил долгую жизнь, она протекала на фоне четырех царствований. Через его биографию прошли узловые события российской истории второй половины XIX — начала XX столетий, и в ряде их он оказывался в эпицентре.
Он познал и монаршую милость, и опалу. Был корреспондентом императоров Александра III и Николая II. Конфиденциальные отношения с Александром III раздражали как завистливый свет, так и либеральную среду. Вспомним появившееся в самом начале царствования Александра III анонимное сатирическое стихотворение «Квартет». Аристократическое происхождение, близость к трону, занимаемые посты и неординарность личности делали его и адресатом панегириков, и мишенью для беспощадной критики. О нем судачили в столичных салонах.
Имя его встречается в корреспонденциях и дневниках членов императорской фамилии, мемуарах и дневниковых записях крупнейших государственных деятелей России, его современников. Значительное внимание уделено Воронцову-Дашкову в воспоминаниях СЮ. Витте, дневниках A.A. Половцова, В.Н. Ламздорфа и A.C. Суворина, а также в воспоминаниях П.А. Валуева, Д.А. Милютина, A.B. Богданович, В.Н. Фигнер, CA. Толстой, дочери Воронцова СИ. Демидовой и др. Его имя перманентно возникало на страницах газет, самых разных политических направлений.
Дневниковые записи A.A. Половцова и воспоминания СЮ. Витте не только воссоздают образ Воронцова-Дашкова — государственного деятеля, но и характеризуют его в личностном плане. Как видно, их взгляды совпадали по многим позициям.
С Половцовым Воронцова связывали не только «корпоративные» отношения. Породнившись, они сблизились еще больше. Были на «ты». Их беседы носили откровенно-доверительный характер. Множественные записи в дневнике Половцова позволяют судить об их
172
ГРАФ И.И. ВОРОНЦОВ-ДАШКОВ
позициях по поводу правительственной политики при Александре III. Мы узнаем подноготную прохождения того или иного проекта Воронцова.
Однако Половцов не раз критически оценивал некоторые поступки Воронцова-Дашкова и прежде всего его излишнюю приверженность императору. Но и он неоднократно противопоставлял отношение Воронцова к Александру III и к великокняжеской семье. По роду своей службы Воронцову приходилось вникать в различные мелочи, связанные с дворцовым церемониалом, и Половцов не раз упоминает о светских «конфликтах», нарушавших иерархический этикет, что происходило, по его мнению, из-за неразберихи, царившей в Министерстве императорского двора. Манера поведения Воронцова-Дашкова на заседаниях, лениво теребящего ус, и некоторая как бы отрешенность вводила Половцова, да и некоторых других в заблуждение. Постоянно недовольная министром императорского двора обер-гофмейстерина княгиня Е.П. Кочубей, называла это «припадками сомнамбулизма». Между тем это была всего-навсего лишь манера поведения. Вернувшись домой, он садился за письмо либо в беседе с тем же Половцовым резко и прямолинейно, без утайки, высказывал свое мнение по поводу происходящего. Об отношении Половцова к Воронцову свидетельствует следующая дневниковая запись: «По приезде в Петергоф отправляюсь к Воронцову-Дашкову, которого застаю за чтением какой-то немецкой книги. При всех недостатках, проистекающих от его слабохарактерности, я его очень люблю»5. Но насколько не соотносится эта кажущаяся «слабохарактерность» с его деятельностью на посту кавказского наместника!
СЮ. Витте знавал Воронцова-Дашкова с детских лет, еще с Тифлиса. Когда молодой граф адъютант князя Барятинского появился в доме его деда A.M. Фадеева, будущему премьер-министру России было около 8 лет. Витте хорошо помнил то время и описал его в своих «Воспоминаниях». Они продолжали встречаться и позже, их дружественные отношения, невзирая на размолвки, продолжались многие годы. Они встречались у P.A. Фадеева: «Как-то раз, будучи еще молодым человеком (я тогда слркил на Одесской железной дороге), — вспоминал Витте, — я приехал в Петербург и был у моего дяди генерала Фадеева, который жил в гостинице «Франция» на Малой Морской улице. У моего дяди вечером собирались его приятели, были: Черняев, граф Воронцов-Дашков (будущий министр двора и теперешний наместник на Кавказе)...»6 Витте и Воронцов-Дашков, что называется, дружили домами, не говоря уже о том, что сотрудничали по долгу государственной службы.
