Исландские саги Том 2 - Циммерлинга А.В.
ISBN 5-9551-0004-0
Скачать (прямая ссылка):
— Это голос тролля, а вовсе не зверя. Зарежьте, прошу вас, эту зловещую тварь!
Тородд отвечал, что резать теленка негоже, и сказал, что его явно стоит выкормить, ибо он обещает стать отличной скотиной, когда подрастет. Тут теленок снова подал голос.
Тогда старуха сказала, вся дрожа:
— Сынок, — сказала она, — вели зарезать теленка, ибо мы все хлебнем из-за него горя, если дать ему вырасти. Он отвечает:
— Пусть теленка зарежут, раз ты, мать, этого хочешь.
Затем обоих телят вынесли на двор; после этого Тородд велел зарезать телочку, а бычка унести в амбар. Тородд предупредил, чтобы никто не говорил старухе о том, что теленок жив.
Теленок этот рос не по дням, а по часам, так что, когда весной телят выгнали на двор, он был ничуть не меньше телят, выкармливаемых с начала зимы. Он много носился по выгону, когда его вывели наружу, и громко ревел, словно взрослый бык, и это было отчетливо слышно в доме.
Тогда старуха сказала:
— Тролля все-таки не убили, и мы хлебнем из-за него столько горя, что словами не передать.
Теленок быстро рос; летом он пасся на выгоне и к осени вымахал до таких размеров, что редкая скотина в годовалом возрасте бывает крупнее. У него были большие рога, и он смотрелся необычайно красиво. Быка окликали именем Глэсир (Озаренный).
Сага о Людях с Песчаного Берега
123
Когда Глэсиру было два года, он достиг размеров пятилетнего вола. Он неизменно пасся на хуторе рядом с молочными коровами. И каждый раз, когда Тородд заходил на загон для дойки, Глэсир подходил к нему и обнюхивал его и облизывал его одежду, а Тородд похлопывал его. Глэсир вел себя смирно и с людьми, и с другой скотиной, словно был не быком, а овцой. Но всякий раз, когда он мычал, он сильно преображался, и каждый раз, слыша его голос, старуха вся содрогалась.
Когда Глэсиру исполнилось четыре года, он не убегал от женщин, детей или подростков, но если к нему подходили взрослые мужчины, он пугался и не давался в руки, а затем уходил от них прочь.
Однажды случилось так, что Глэсир вернулся домой на загон для дойки и заревел во всю глотку, и это было отчетливо слышно тем, кто находился в жилище поблизости. Тородд был в покоях; там же находилась старуха. Она тяжело вздохнула и сказала:
— Не уважил ты мое слово, сынок, и не убил этого быка. Тородд отвечает:
— Успокойся же, матушка, пусть Глэсир поживет до осени и нагуляет себе летний жир, а потом его забьют.
— Будет слишком поздно, — сказала она.
— Заранее никогда не знаешь, — сказал Тородд.
И пока они беседовали, бык вновь подал голос и заревел в этот раз намного страшнее, чем раньше.
Тогда старуха произнесла эту вису:
№ 36
Гнет главу вождь стада, В гласе — крови жажда, Тем, кто все в сединах, В том видна погибель. Скот сей жизнь захватит Твою в путы, явно Видит это старец — Ты сойдешь в могилу!140
Тородд отвечает:
— Разум твой, мать, теперь смутен, и видеть этого ты не можешь. Она сказала:
№ 37 Баба рот откроет, — Мните пустословьем Все, что она скажет, Но я труп твой вижу,
124
Исландские саги
[Часть I]
Градом ран побитый, — Смертью бык сей станет Для тебя, бросаться На людей уж начал141.
— Не будет, мать, ничего такого, — сказал он.
— Хуже всего, что все так и будет, — сказала она.
Летом, уже после того, как Тородд уже распорядился убрать все сено на выгоне в большие скирды, хлынул сильный дождь. А наутро, когда люди вышли во двор, они увидели, что на выгон пришел Глэсир, и колоды, которую насадили ему на рога в пору, когда он начал бросаться на людей, на месте нет. Повадки Глэсира безвозвратно переменились, ибо раньше он никогда не портил сено, даже если ходил по выгону. А теперь он налетал на один стог за другим, подсовывал голову вниз и метал сено на рога, разбрасывая его по всему полю; покончив с одной скирдой, он тут же принимался за другую. Он в бешенстве носился по полю и оглушительно ревел, и люди были настолько напуганы, что никто не решился подойти и прогнать быка с выгона.
Вот Тородду доложили, чем занят Глэсир. Тородд тотчас выскочил на двор. У входа в сени стояла поленница; он выдернул из нее большое суковатое березовое полено и взвалил на плечо, взявшись за сучья. Он побежал вниз на поле к быку. Увидев Тородда, Глэсир остановился и развернулся. Тородд шуганул его, но бык, вопреки всему, не отступил. Тогда Тородд поднял полено и ударил его между рогов с такой силой, что полено разломилось у сучьев. Удар столь разъярил Глэсира, что он бросился на Тородда, но тот успел схватиться за рога и провалить быка мимо себя. Так они пробегали какое-то время; Глэсир нападал, а Тородд уклонялся, уводя быка в разные стороны, и длилось это до тех пор, пока Тородд не начал уставать. Тогда он вспрыгнул быку на загривок, и лежа между рогов, обхватил руками шею быка у глотки; он рассчитывал таким способом уморить его. Но бык с Тороддом на спине носился по полю взад-вперед.
Домочадцы Тородда видели, что дела хозяина оборачиваются дурно, но не решались подступиться к быку безоружными; они пошли за оружием в дом, взяли копья и другое оружие и побежали вниз на поле. Увидев их, бык изловчился и просунул голову себе под ноги и сумел зацепить Тородда одним рогом. Затем он столь резко выпрямил голову, что обе ноги Тородда взмыли в воздух, и он почти встал на голову на загривке быка. А когда Тородд опустился, Глэ-сир выкрутил голову и ткнул его рогом в живот и сразу пронзил внутренности. Тогда руки Тородда разжались, но бык в испуге отшатнулся от него и понесся по полю вниз в сторону реки.
