Михаил Бакунин и «польская интрига - Борисёнок Ю.А.
ISBN 5-8243-0208-1
Скачать (прямая ссылка):
162
Именно к этому времени относится активизация интереса Бакунина к карбонаризму и масонству, в чем немалая заслуга его польских знакомых. Можно полагать, что серьезно замешан в подобной ориентации русского эмигранта В.Зверковский, один из создателей «Молодой Польши», близко сотрудничавший с Маццини и его соратниками. Вопреки молчанию Н.Россетти и других исследователей проблемы «Маццини — Бакунин», есть немало оснований говорить о существовании связей двух революционеров уже в 1840-е гг., посредниками могли выступить и польские деятели — Штольцман, Ворцель, тот же Зверковский104.
Последний, будучи масоном с 24 мая 1816 г., мог немало способствовать приобщению Бакунина к делам и идеям «вольных каменщиков»105. Материалы австрийской следственной комиссии позволяют установить, что Бакунин был масоном еще до знакомства в 1848 г. с графом Илиодором Ску-жевским, хотя он и настаивал на приеме его Скужевским106. Известно, что Бакунин приобщился к масонству в Париже, став с 1845 г. членом ложи шотландского образца, принадлежащей к «Великому Востоку» Франции107. Интересно, что с семьей Скужевских поддерживал тесную связь Зверковский (после смерти жены в 1850 г. он даже пытается жениться на одной из представительниц этой фамилии); не исключена вероятность какой-либо рекомендации для Бакунина со стороны Зверковского по масонским каналам108.
Бакунин и Зверковский были отнюдь не одиноки в своих масонских привязанностях: немалое число польских эмигрантов различных политических убеждений, общавшихся с «отставным прапорщиком» в 1840—1860-е гг. были, активными членами лож (В.Хельтман, Л.Мерославский, Л.О.Люблинер, В.Косцельский, В.Милович, Ю.Цверцякевич и другие)109. После своего разрыва с масонами в 1869 г. Бакунин весьма резко отзывался о деятельности лож, называя ее «бессильной, невнятной... и всегда смешной»110. В 1840-е же гг. масонство интересовало его в практическом смысле и было одним из факторов, с помощью которых Бакунин пытался укрепить свое положение в различных кругах, в том числе и среди поляков.
Второй этап отношений Бакунина с польским движением характеризуется значительным повышением интенсивности
6*
163
контактов, расширением сферы его деятельности среди поляков. Несмотря на все попытки приобщиться к польскому делу практически, его деятельность 1844—1845 гг. не вышла за рамки искренних, но конкретно ничем пока не подкрепленных симпатий к польскому движению. Демократизм Бакунина в этот период все еще вынужденно теоретичен (несмотря на словесные заявления об отказе от «философии и метафизики» в пользу «действительного дела»). Это состояние и отражал тогдашний уровень его польских связей, замкнутых преимущественно вокруг Объединения польской эмиграции, со всеми ведущими деятелями которого Бакунин установил положительный контакт в течение 1840-х гг. Упадок этой организации, несмотря на немалые усилия ее лидеров — Лелевеля, Зверковского, Ворцеля, Штольцмана, в определенной степени повлек временное снижение интереса к польской проблематике в конце 1844—1845 годов. Мировосприятие его становится более гибким, полифоничным, но возможность революционной работы (особенности которой были ведомы Бакунину весьма приблизительно) по-прежнему связывается им с поляками. В этом плане его особенно привлекало Польское демократическое общество, ведущих деятелей которого он мог знать до 1846 г. лишь понаслышке или в рамках ничего не значащих салонных контактов.
2.3. Профессия: конспиратор. Попытки Бакунина принять практическое участие в польском движении (1846 — начало 1848 года)
Краковское восстание и события в Великом герцогстве Познанском в начале 1846 г. стали переломным пунктом в отношении Бакунина к польскому движению и к практической революционной деятельности вообще. После брюссельских бесед с Лелевелем Бакунин пристально следит за обстановкой во всех трех частях бывшей Речи Посполитой, где силами местного сопротивления готовилось новое восстание при активном участии ведущих деятелей ПДО — Мерославского и Хельтмана111. Планы ПДО были в целом известны радикальным кругам парижских эмигрантов, в том числе и Бакунину. Уже в начале 1846 г. заметно усиление его интереса к поль-
164
ским делам; более того, его стремления начинают приобретать практические очертания, пусть и весьма смутные на первых порах. Он ищет возможность доказать полякам, что полностью готов делом поддержать их выступление.
Показателем таких настроений явилась статья в парижской газете «Конституционнель» от 19 марта 1846 г. (об этом печатном органе весьма благосклонно отзывался «Демократа польски»)112. Бакунин подверг уничтожающей критике русификаторскую политику царизма на примере преследования монахинь-униаток в Белоруссии и Литве, изображая безотрадную картину положения в этих районах: «Единоспаси-тельное греко-православное вероисповедание, как известно, проповедовалось там с помощью картечи и массового избиения населения... Я сам в качестве русского офицера был свидетелем этих кровавых обращений... — слава Богу, только свидетелем», — утверждал Бакунин в 1850 году113.
