Внутри мыслящих миров - Лотман Ю.М.
ISBN 5-7859-0006-8
Скачать (прямая ссылка):
Таким образом, в подобном представлении активны две стороны: с одной стороны, действует зачинатель. Именно он создает постоянные конструктивные признаки мира. Будучи единожды созданы, эти «столповые» конструкции уже существуют вневременно, не входя в историю людей, а располагаясь в более глубинных слоях бытия. Отсюда типичное для древнерусской письменности внимание к вопросу «кто зачал?», «откуда повелось?»90.
«Повесть временных лет», начиная с первой строки
(Об ПОВЕСТИ ВреЛААНЪ!* лт^' ЇОКуДу ЄСТЬ пошла руСКДЬЬ ЗЄЛАА»
кто вт» Києві; нл#л первое кнажнт и їокуду рускдььПземлА сталл єсть [ПСРЛ 1962, ст. 1—2]),
пронизана идеей «начал»:
<...> н сдмъ съгорт; ту Аронъ* и оуліре^пре* юцемъ* предъ
CHAVb EO нє ETi ОуЛЛНрАЛЪ СНЪ ПреДЪ WUCAVb • НО ШЦЬ ПреДЪ
снллъ • (5 сего ндчдшд оуллнрдтн снве предъ 1»цел\ъ (ПСРЛ, 1962, стб. 92).
90 О специфике сознания, обращенного к «началам», см. Eliade 1963,. 33—54; Лихачев 1967, 263 и далее; Лотман 1966.
336
Память культуры. История и семиотика
Тот, кто вершит «первое» дело, несет ответственность перед Богом, поскольку оно не исчезает уже, а вечно существует, обновляясь в последующих поступках:
<...> и поидє <Ярослав. — Ю. Л> ил Стополкл идрекъ Бд рекъ не ьа почл)сь нзенвдтн крдтю« ио wht»«» (ПСРЛ, 1962, стб. 141).
С другой стороны, необходим «обновитель», тот, кто своими деяниями — добрыми или злыми — как бы стирает пыль с ветхих дел зачинателя.
Роль такого «обновителя» исключительно велика. Одновременно возможен и параллельный ему тип человека, который тем или иным способом ослабил роль первых деяний — дурных или хороших. Именно рассказы об этих поступках и действиях интересуют в первую очередь средневекового повествователя, в то время как рассказ о «первых деяниях» типичен для мифо-эпической стадии. Однако возникающие при этом повествовательные тексты резко отличаются от исторических рассказов своей обращенностью не к результатам поступка, а к его истокам. Весьма показательным признаком ориентированности текста здесь будет сравнительный структурный вес (отмеченность) категорий «начала» и «конца» текста.
Историческое повествование (Топоров 1973, 106— 150) и связанная с ним структура романного текста, подчиненные временной и причинно-следственной последовательности, ориентированы на конец текста. Именно в нем сосредоточивается основной структурный смысл повествования. Вопрос: «Чем кончилось?» — в равной мере характеризует наше восприятие исторического события и романного текста. Мифологические тексты, повествующие об акте творения и легендарных зачинателях, ориентированы на начало. Это выражается не только в том, что основной для них вопрос — «Откуда повелось?», но и в особой отмеченности начала текста при явно подчиненной роли его конца. Средневековые светские повествовательные тексты — включая сюда и «жесты» («деяния») и, в определенной мере, летописи — представляют средний
Исторические закономерности и структура текста 337
тип. Героем повествования является «исторический человек», но смысл событий повернут к истоку91.
Интересным примером своеобразного компромисса между двумя этими принципами является «Повесть о Горе-Злосчастии», в которой ясно выражена отмеченность категории конца — уход Молодца в монастырь завершает и останавливает навсегда ход событий. Однако повествование все еще обращено к началу; сообщается о творении Адама и Евы и о первородном их грехе:
Ино зло племя человеческо — вначале пошло непокорливо, ко отцову учению зазорчиво, . к своей матери непокорливо <...>
(Демократическая поэзия... 1962, 34).
Весь сюжет повести — лишь «обновление» исходного греха человека.
«Слово о полку Игореве» — типичное «деяние». Несмотря на то, что действующими лицами являются персонажи «исторического» плана, все истолкование смысла событий повернуто к истокам. Отсюда и основная концепция «Слова»: поход Игоря — «обновление» походов Олега Гориславича, который трактуется как «зачинатель» междоусобий на Руси. Одновременно «нынешние» времена политических усобиц воспринимаются автором «Слова» в отношении к идеальным временам «первых князей». Характерна значительно большая отмеченность начала текста по отношению к его приглушенному концу.
Особенно показательна в этом смысле концепция славы в «Слове о полку Игореве». Слава мыслится в «Слове» как нечто предсуществующее со времен дедов-зачинателей (слава всегда «дедняя»). Ее можно заставить поту-
91 Иван Грозный в письме к Курбскому утверждает, что, совершив измену, последний погубил не только свою собственную душу, «но и своих прародителей души погубил еси» (Иван Грозный 1951, 13). Результат действий направлен в противоположном по отношению к историко-прагматическому мышлению направлении.
12 Лотман Ю. М.
338
Память культуры. История и семиотика
скнеть, если не подновлять новыми героическими делами, но тем не менее она не исчезнет, продолжая бытие в некотором вневременном мире. Определения такого недостойного обращения с «дедней славой» многочисленны:
