Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30—40-х годов XVI века - Кром М.М.
Скачать (прямая ссылка):
Дальнейшее развитие образ «вдовствующего царства» получил в эпоху Смуты начала XVII в. Так, анонимный автор «Новой повес-
1 Емченко Е. Б. Стоглав: Исследование и текст. M., 2000. С. 246.
2 Сочинения преподобного Максима Грека, изданные при Казанской духовной академии. Казань, 1860. Ч. 2. С. 319—337.
3 Синицына Н. В. Максим Грек в России. M., 1977. С. 218; Буланим Д. М. Максим Грек // СККДР. Вып. 2 (вторая половина XIV - XVI в.). Ч. 2. Л., 1989. С. 92 (здесь же библиография).
4 Сочинения преп. Максима Грека. Ч. 2. С. 319, 322 и сл.
8
«вдовствующее царство»
ти о преславном Российском царстве» (агитационного сочинения, появившегося в конце 1610 или начале 1611 г.) писал о современной ему ситуации, что «Божиим изволением царский корень у нас изведеся [...] и земли нашей без них, государей, овдовевши и за вели-кия грехи наша в великия скорби достигши...»5 (выделено мной. — М. К.). Наконец, во «Временнике» Ивана Тимофеева есть характерное рассуждение о том, что царь и «царствие» неотделимы друг от друга, как душа неотделима от тела, а в конце своего сочинения автор поместил две притчи «О вдовстве Московского государства»6.
Как видим, и отсутствие царя на престоле, и малолетство государя, его физическая неспособность управлять страной — в равной мере представлялись современникам настоящим бедствием, «вдовством» государства. Примечательно, что до эпохи Ивана Грозного образ «вдовствующего царства» в русской письменности не встречается, хотя в истории дома Калиты и раньше не раз возникала ситуация, когда великокняжеский престол переходил к юному княжичу (достаточно вспомнить о том, что великому князю Ивану Ивановичу Красному в 1359 г. наследовал девятилетний сын Дмитрий — будущий победитель на Куликовом поле, а Василию Дмитриевичу в 1425 г. — сын Василий (II), которому не исполнилось еще 10 лет от роду7). По-видимому, формирование образа «вдовствующего царства» произошло уже в едином государстве, а непосредственным толчком послужили потрясения эпохи «боярского правления» 30—40-х гг. XVI в.8
5 Дробленкова И. Ф. Новая повесть о преславном Российском царстве и современная ей агитационная патриотическая письменность. M.; Л., 1960. С. 194.
6 Временник Ивана Тимофеева. M.; Л., 1951. С. 106, 155 и сл. Об образе «земли-матери», «земли-вдовы» в этом произведении И. Тимофеева см.: Ingerflom С, Kondratieva Т. «Bez сапа zemlja vdova». Syncretisme dans Ie Vremennik d'lvan Timofeev // Cahiers du monde russe et sovietique. Vol. 34. № 1/2 (Janvier— juin 1993). P. 257-266.
7 Об обстоятельствах вступления на московский престол соответственно Дмитрия Ивановича (Донского) и Василия II см.: Кучкин В. А. Дмитрий Донской // ВИ. 1995. № 5/6. С. 63—64; Зимин А. А. Витязь на распутье. M., 1991. С. 7, 30, 31 и сл.
8 «Боярское правление» — принятое в научной литературе обозначение эпохи 1530—1540-х гг., периода малолетства Ивана IV. Этот термин весьма условный, так как, с одной стороны, сохранялся монархический строй, и все решения выносились от имени юного великого князя, а с другой — в управлении, наряду с боярами, принимали активное участие и другие должностные лица: дворецкие, казначеи, дьяки. Чтобы подчеркнуть условность закрепившегося за этой эпохой названия, термин «боярское правление» употребляется в данной книге в кавычках.
Введение
# * *
За редкими исключениями, мы не располагаем непосредственными откликами очевидцев на события интересующего нас времени. Чуть ли не единственное свидетельство такого рода — показания бежавшего осенью 1538 г. из Московского государства в Ливонию итальянского архитектора Петра Фрязина. На допросе в Юрьеве (Дерпте), объясняя причины своего побега, он заявил: «...нынеча, как великого князя Василья не стало и великой кня-ги[ни], а государь нынешней мал остался, а бояре живут по своей воле, а от них великое насилье, а управы в земле никому нет, а промеж бояр великая рознь; того деля есми мыслил отъехати прочь, что в земле в Руской великая мятеж и безгосударьство...»9
Справедливость приведенной характеристики нам предстоит проверить в ходе данного исследования, но пока следует отметить, что слова беглеца-архитектора не могли повлиять на формирование негативного образа эпохи, поскольку процитированный документ, происходящий из архива Посольского приказа, был опубликован только в 1841 г. К тому времени дурная слава уже давно прочно закрепилась за периодом малолетства Грозного, и виной тому были как писания самого царя, так и летописные памятники второй половины его правления.
Примечательно, что летописи, составленные в годы «боярского правления», не содержат каких-либо оценок или суждений обобщающего плана, по которым можно было бы судить об отношении современников к тогдашним носителям власти. Это характерно не только для летописей, доводящих изложение лишь до конца 1530-х гг. (Вологодско-Пермской третьей редакции, Новгородской IV по списку Дубровского), но и для крупнейшего летописного памятника, созданного в первой половине 1540-х гг., — Воскресенской летописи. Ее политическая тенденция не поддается однозначному определению: о симпатиях и антипатиях составителя летописи исследователи высказывают различные мнения. С. А. Левина полагает, что автор Воскресенской летописи был сторонником князей Шуйских; А. Н. Казакевич и Б. М. Клосс отмечают особые симпатии летописца к митрополиту Иоасафу10.
