Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30—40-х годов XVI века - Кром М.М.
Скачать (прямая ссылка):
Всем процитированным выше источникам противостоит сообщение Продолжения Хронографа редакции 1512 г., ошибочно помещенное под 7051 г.: «Тое же зимы, генваря, убьен бысть боярин
303 ПСРЛ. Т. 29. С. 45.
304 ПСРЛ. Т. 13, ч. 1. С. 145.
305 ПСРЛ. Т. 13, ч. 2. С. 444.
306 ПСРЛ. Т. 34. С. 27.
Глава 5-Дворцовые перевороты 1538—1543 гг.
297
князь Андрей Михайло[ви]чь Шуйской, а убили его псари у Курят-ных ворот на дворце повелением бояръским, а лежал наг в воротех два часа»307 (выделено мной. — М. К.).
Какой же из этих версий следует отдать предпочтение? Действительно ли расправа с кн. Андреем Шуйским стала первым актом самостоятельного правления Ивана IV или по-прежнему от его имени всем распоряжались бояре, и в таком случае в убийстве лидера одной из придворных группировок следует видеть месть со стороны его соперников?
С. М. Соловьев следовал версии официального летописания: по его наблюдениям, уже в эпизоде с «поиманием» Федора Воронцова в сентябре 1543 г. юный государь не остался безмолвным наблюдателем (как было в январе 1542 г.), а «уже ходатайствовал у Шуйских за своего любимца». Следующим его шагом стала расправа с кн. Андреем Шуйским: «...тринадцатилетний Иоанн, — пишет историк, — решился напасть на Шуйского — иначе нельзя выразить тогдашних отношений. Молодой великий князь должен был начать свою деятельность нападением на первого вельможу в государстве...»308
Аналогичную точку зрения уже в наши дни высказал Г. В. Абрамович: ссылаясь на известные нам слова из посольского наказа Б. И. Сукину о физических данных юного государя, историк утверждал, что Иван в этом возрасте был не по годам развитым юношей. Злоба и обида на кн. А. М. Шуйского, который вызывающе себя вел во время событий 9 сентября, закончившихся ссылкой Ф. С. Воронцова, побудили великого князя отдать приказ об убийстве дерзкого боярина309.
Однако большинство исследователей придерживаются противоположного мнения, отказываясь верить тенденциозному рассказу официальных летописцев и принимая версию, изложенную в Продолжении Хронографа редакции 1512 г., согласно которой А. М. Шуйский был убит по приказу бояр110. И. И. Смирнов попытался даже точнее определить реальное содержание формулы о «повелении боярском»: исследователь обратил внимание на то, что среди «советников» кн. А. М. Шуйского, отправленных в ссылку после его убийства, назван и Фома Головин, который (если верить
307 Шмидт С. О. Продолжение Хронографа редакции 1512 г. С. 289.
308 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. III: История России. Т. 6. С. 416.
309 Абрамович Г. В. Князья Шуйские и Российский трон. С. 88—89.
110 Веселовский С. Б. Исследования по истории опричнины. С. 260; Смирнов И. И. Очерки политической истории. С. 100; Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. С. 267, прим. 3.
298
Часть I. Кризис власти и борьба за власть в 1530—1540-х гг.
редактору Царственной книги) во время боярского «волнения» 9 сентября наступил на мантию митрополита и порвал ее. Эта деталь, по мнению Смирнова, указывает на роль Макария в свержении Шуйских311.
Думается, истина в этом споре, как нередко бывает, лежит где-то посередине между противоположными точками зрения. С одной стороны, более чем вероятно, что убийство кн. А. М. Шуйского было инспирировано кем-то из ближайшего окружения великого князя. Обращает на себя внимание сам способ расправы, носивший намеренно жестокий и позорящий характер. Трудно не увидеть в этом акте месть со стороны вельмож, ранее пострадавших от подобного же обращения со стороны князя Андрея и его сторонников. Вспоминается, в частности, сцена «поимания» Ф. С. Воронцова 9 сентября 1543 г., сопровождавшаяся побоями и издевательствами. Между тем родной брат сосланного боярина, Иван Семенович, оставался в столице и почти наверняка думал о возмездии...
Вообще, нельзя не заметить, как по мере разрастания политического кризиса 1530—1540-х гг. происходила эскалация насилия и участники придворной борьбы постепенно переходили все рамки приличий. До 1537 г. политические убийства совершались обычно тайно, в тиши кремлевских темниц и башен, где узники быстро или медленно угасали, страдая от голода и тяжких оков. Первой публичной казнью стала расправа с новгородскими помещиками, перешедшими было на сторону князя Андрея Старицкого. Тогда же подверглись торговой казни его бояре. Но ближайшее окружение Ивана IV до поры до времени было ограждено от подобных унижений даже в случае поражения того или иного временщика и его сторонников: еще действовали какие-то сдерживающие факторы.
Публичное унижение, которому перед казнью подвергся ближний дьяк Федор Мишурин, свидетельствовало о том, что ожесточение придворной борьбы достигло такой степени, что о соблюдении приличий уже перестали заботиться. И вот в сентябре 1543 г. на глазах у всех был «ободран» и избит потомок старинного московского боярского рода — Федор Семенович Воронцов. Стоит ли удивляться, что три с половиной месяца спустя от рук псарей погиб его обидчик, глава клана Шуйских и один из самых знатных вельмож при дворе — князь Андрей Михайлович Шуйский?
