Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30—40-х годов XVI века - Кром М.М.
Скачать (прямая ссылка):
108 На неудачность выражения «правление», или «правительство», Шуйских справедливо обратили внимание Ф. Кэмпфер и Г. Штекль: Kampfer F., Stokl G. Russland an der Schwelle zur Neuzeit. Das Moskauer Zartum unter Ivan IV. Groznyj // Handbuch der Geschichte Russlands. Bd. 1. II. Halbband / Hg. von M. Hellmann. Stuttgart, 1989. S. 873.
109 ПГК. C 27.
110 Абрамович Г. В. Князья Шуйские и Российский трон. С. 83.
Глава 5 Дворцовые перевороты 1538—1543 гг.
249
с октября 1538 г. в течение нескольких лет оставался наместником в Великом Новгороде, а его брат Андрей в 1539—1540 гг. был на псковском наместничестве111. Что же касается кн. Ф. И. Шуйского, то он продолжал нести ратную службу и в июле 1540 г., — т.е., как принято считать, в конце «первого периода правления Шуйских», — занимал такую же довольно скромную должность — первого воеводы сторожевого полка, как и в июле 1537 г., при Елене Глинской112.
Среди лиц, деливших с кн. И. В. Шуйским бремя государственных забот и являвшихся его союзниками, в первую очередь нужно назвать князя Ивана Даниловича Пенкова, возглавлявшего осенью 1539 г. боярскую комиссию, ведавшую сыском разбойников. С его именем связана выдача самых ранних из дошедших до нас губных грамот — Белозерской и Каргопольской113. Боярин кн. И. Д. Пенков не был новым человеком в придворных кругах: как мы помним, он был женат на родной сестре Елены Глинской, Марии, и входил в ближайшее окружение правительницы. Княгиня Мария Васильевна Пенкова (урожд. Глинская) скончалась в первой половине 1539 г. (не позднее начала июля)114. После смерти супруги кн. И. Д. Пенков женился второй раз: избранницей старого боярина стала дочь кн. Андрея Михайловича Шуйского — княжна Евдокия115. Скрепленный этим браком альянс с могущественным кланом Шуйских116, надо полагать, помог князю Ивану Даниловичу сохранить влияние при дворе и после драматических событий 1538 г.
111 Зимин Л. Л. Наместническое управление. С. 282, 285.
112 PK 1598. С. 91, 97.
113 Обе грамоты датированы 23 октября 1539 г., см.: ААЭ. Т. I. № 187. С. 163-165; ДАИ. СПб., 1846. Т. I. № 31. С. 32-33. Подробный анализ документов, связанных с ранней историей так называемой губной реформы, будет дан в заключительной главе этой книги.
114 Вклад по княгине Марии ее матери, Анны Глинской, в Троицкий монастырь датирован 5 июля 1539 г.: ВКТСМ. С. 76.
115 Упоминание о том, что княжна Евдокия Шуйская была замужем за кн. И. Д. Пенковым, имеется во вкладной книге Иосифо-Волоколамского монастыря: «Поминати во вседневном списке княжю Иванову княгиню Даниловича Пенкову, княгиню Евдокию, княжю Андрееву дочь Михайловича Шуйского» (Титов Л. Л. Рукописи славянские и русские, принадлежащие И. А. Вахромееву. Вып. 5: Вкладные и записные книги Иосифова Волоколамского монастыря XVI века и упраздненные монастыри и пустыни в Ярославской епархии. M., 1906. С. 30. № 109).
116 Показательно, что и заупокойный вклад по кн. И. Д. Пенкову в Трои-це-Сергиев монастырь был сделан 14 октября 1540 г. не кем иным, как кн. Иваном Михайловичем Шуйским: ВКТСМ. С. 76.
250
Часть I. Кризис власти и борьба за власть в 1530—1540-х гг.
К сторонникам И. В. Шуйского в описываемое время принадлежали и братья Михаил и Иван Ивановичи Кубенские. На посольских приемах в 1539 г. они занимали места рядом с могущественным временщиком117. Кн. М. И. Кубенский, как и в прежние годы, подвизался главным образом на ратной службе118, зато его младший брат Иван, занимавший со времени правления Василия III ключевой пост дворецкого Большого дворца, сосредоточил в своих руках важнейшие рычаги административного управления119.
Следует подчеркнуть, что ни кн. И. Д. Пенков, ни кн. И. И. Кубенский не были обязаны своим возвышением князьям Шуйским, но, как опытные царедворцы, они ориентировались на того, кто в тот момент, на рубеже 1530—1540-х гг., казался сильнее из лидеров соперничавших боярских группировок.
Сказанное относится и к Ивану Ивановичу Третьякову, который к июлю 1538 г. занял должность великокняжеского казначея120. Едва ли это назначение следует прямо приписывать влиянию Шуйских (они до октября 1538 г. не обладали, как было показано выше, полным контролем над Думой и двором). Скорее имело значение то обстоятельство, что И. И. Третьяков имел к тому времени немалый опыт административной работы, исполняя, по крайней мере с 1523 г., обязанности печатника, и к тому же приходился родственником прежнему казначею, П. И. Головину121. Во время январского переворота 1542 г., о котором речь пойдет ниже, И. И. Третьяков, как и братья Кубенские, выступил на стороне кн. И. В. Шуйского.
Если учесть также, что должность тверского дворецкого по крайней мере до марта 1539 г. продолжал исполнять один из душеприказчиков великого князя Василия III, Иван Юрьевич Шигона Поджогин122, то становится ясно, что дворцовые перевороты апре-
117 Так, 4 мая 1539 г. был дан обед в честь крымского посла Сулеша-мурзы, «а бояр у великого князя были, — говорится в посольской книге, — князь Иван Васильевич Шуйской и князь Михайло да князь Иван Кубенские» (РГАДА. Ф. 123 (Крымские дела). Кн. 8. Л. 589 об.).
