Язык и философия культуры - Гумбольдт В.
Скачать (прямая ссылка):
ЬХХХ, Величие выведенных в поэме характеров
и событий
В характерах подчеркнуто то, что производит наибольшее воздействие поэтически и практически; тут царит двойная сила — изначальная сила природы и та, которая возникает во взаимодействии всех многоразличных индивидуальностей. Ибо человеческое чувство подсказывает: нет ничего благого, что не было бы естественным, все естественное пребывает в гармонии, общая
258
сила человечества складывается из чистой силы различных индивидов.
Характеры главных персонажей таковы, что они сами по себе тянутся ко всему доброму, к благому как таковому, вступая с ним в благотворный взаимообмен,— эта черта проступает наиболее ярко тогда, когда поэт рисует персонажи, которым не присущи эти свойства. Когда же разговор заходит о моральной ценности и нравственных принципах людей (почти все время обсуждается этот предмет), то тут подчеркивается, что обретать совершенство в жизни не означает подавлять естественное и нивелировать многообразное. В этих разговорах доказывается, что осуждение мнимых недостатков нашей природы — это лишь повод к достижению лучшего и наивысшего; спор различных склонностей достигает при этом общего итога, и охваченным этим спором оказывается все человечество во всей своей полноте, причем настолько, что мало найдется значительных его черт, которые не были бы здесь затронуты. Проще всего, наиболее всеобще и наиболее прекрасно описывается человечество там *, где говорится о человеке, неутомимо-деятельном, пересекающем моря и сушу, и где он сравнивается с тихим и спокойным обывателем.
Так ео всей поэме царит прекрасный дух справедливости — поэт ео всем видит лишь добрую, возвышающую сторону, и мы подлинно-эпическим образом подходим к высшей точке зрения, откуда можем созерцать все, на все смотреть взором открытым, непредвзятым,— и таким образом совершенно незаметно колоссальный образ всего человечества встает за теми немногими персонажами, которых мы видим перед собой в действии.
Не столь покойна и гармонична, но столь же велика и мощна картина происходящих событий. Самое замечательное из всех, какие знала история—Французская революция — охарактеризовано с трех сторон: ее характеризует благородный энтузиазм, дух свободы, затем война с соседними странами и изгнание многочисленных семейств с родных мест. Именно эти три обстоятельства, более иных, затронут интерес читателей: первое благодаря тому участию, какое нельзя не принимать в идеях и чувствах, второе — благодаря значительности его для отечества и личного существования каждого, наконец, третье — благодаря тому трогательному образу, который многим читателям напомнит о том, что они частью наблюдали сами, частью узнавали от других.
Однако непосредственное содержание событий — это еще не все, это пока еще только хаотическое движение беженцев, нужда изгнанников, ужасы войны,— этого еще мало: основное воздействие производит сравнение этих времен с прошлым и неверный, осторожный, полный предчувствий взгляд в будущее. Тут говорится так **: подлинно, наше время редко с чем можно сравнить из времен стародавних; кто жил в эти дни, тот прожил целые годы; так сжимаются времена. В обществе все отношения перевернуты, столпы уверенного бытия опрокинуты, отдельные люди в наших
9*
259
образованных и культурных государствах ведут за собой целые толпы людей без отечества, без местожительства, напоминая тем о первоначальных временах, когда народы блуждали по пустыням. Я не хочу обольщаться надеждой обманчивой, зная:
Узы судеб теперь расторглись, и кто же их снова Свяжет, кроме нужды, непреложно стоящей пред нами?
Так наш поэт сразу же представляет нам и величайшее беспокойство, последнюю степень распада, отчаяние, уже не ведающее спасения, а вместе с тем и наилучший источник утешения и надежды. Когда узы судеб расторгаются, мы сами в состоянии скрепить их вновь. Вот где сходится вся поэма, вот в чем соединены отдельные впечатления от нее. Из гибели и разрушения возникает новая жизнь, из хаоса народов — счастье и неукоснительное совершенствование одной семьи.
Герман и Доротея занимают наше внимание с самого начала, с самого начала приковывают его к себе. Сколь бы богаты и возвышенны ни были образы человеческих характеров, сколь бы велики и увлекательны ни были картины истории, они не произвели бы на нас столь глубокого и непреходящего впечатления, если бы мы не видели все это воплощенным в этих двух фигурах, если бы они не вносили в картину целого окончательной полноты. Мы оставили бы и времена, и народы, и вернулись бы к чувствам двух любящих, которые завладели нашей душой, нашим безраздельным интересом.
Вокруг этих героев складываются две разнородные группы. Доротея принадлежит к той части нашей нации, которая вынесла из общения с более утонченными соседями более высокую культуру и внешнюю воспитанность и благодаря этому же соседству приобщилась к новейшим философским представлениям; кроме того, она находится в состоянии душевного напряжения, в какое приводит душу всякое чрезвычайное событие; это напряжение еще умножено ее первой несчастной любовью и меланхолическим воспоминанием о ней; если взять все это вместе и слить в один женский характер, то и получается более тонкое, высшее, идеальное существо — существо, которому мы симпатизируем еще больше и сильнее, нежели Герману. Напротив, в характере Германа воплощены без изъяна крепость мужчины и естественная простота. Соединение же обоих героев дает нам самый живой образ беспрерывного совершенствования человеческого рода. Потому что сходство между ними столь полно, что они могут прильнуть друг к другу, а различия их таковы, что каждый получает от другого все недостающее ему.
