150 языков и политика. 1917 - 2000. Соц-лингвистические проблемы СССР и постсоветского пространства. - Алпагов В.М.
ISBN 5-4282-158-7
Скачать (прямая ссылка):
Обе потребности не противоречат друг другу и автоматически удовлетворяются лишь в полностью одноязычном обществе. Недаром в самые разные исторические эпохи находились мечтатели, рассуждавшие о будущем едином языке человечества и даже проектировавшие такие языки. В нашей стране подобные идеи
12
оживлялись в 20-е іт. в связи с ожиданием мировой революции и скорого построения коммунизма. Сейчас существует концепция достаточно быстрого превращения английского языка в мировой. Однако ясно, что в обозримом будущем говорить о всеобщем одноязычны не придется.
В то же время одноязычие свойственно значительной части человечества, и миллионы людей могут за всю жизнь не столкнуться с ситуацией, когда их собеседник не владеет их языком. При этом одноязычие в современном мире обычно связано с двумя полярно противоположными ситуациями. С одной стороны, одноязычны наиболее отсталые народы, не контактирующие с внешним миром, или же наиболее отсталая и угнетенная часть того или иного этноса, прежде всего женщины, живущие в замкнутом домашнем мире; о связи половых различий с одноязычием и двуязычием (см. Lewis, 1972, с. 11; Loveday, 1982, с. 28]. С другой стороны, одноязычна основная масса населения большинства развитых стран, построенных по национальному принципу или по принципу "плавильного котла" (объединения разных этносов в единое целое). Недаром в США в общественном мнении господствует представление об одноязычии как свойстве культурных и зажиточных людей и связи двуязычия с бедностью и отсталостью (именно в этой стране старались "экспериментально доказать" благотворность одноязычия); о таком массовом стереотипе пишут очень многие (Loveday, 1982, с 8; Skutnabb-Kangas, 1983, с. 66; Tollefson, 1991, с. 12; Edwards, 1994, с. 4; Garcia, 1995, с. 142, 145-1461.
Однако двуязычие также широко распространено. По мнению ряда ученых, двуязычие — норма, а одноязычие — исключение [Edwards, 1994, с. 1) или даже одноязычие — вообще фикция, особенно если учитывать, что один и тот же человек обычно владеет разными вариантами одного языка (литературным языком и лhujIcктом, бытовым и книжным стилем и пр.) [Loveday, 1982, с.8]. Действительно, даже в Японии — одной из самых моноэт-ничных стран мира (из примерно 124 миллиона населения неяпонцев менее миллиона) дифференциация японского языка очень значительна, и носители разных диалектов плохо понимают или вообще не понимают друг друга. Общим средством коммуникации служит лишь литературный язык, который, однако, для многих японцев весьма далек от материнского языка и требу-
13
ет специального обучения1. Если в прошлом, исключая эпохи войн и переселений народов, жизнь замкнутыми традиционными общинами способствовала одноязычию, то в современном мире социальная мобильность резко возрастает, и ситуация общения между людьми с разными материнскими языками становится правилом.
Среди различных классификаций двуязычия для нас важны прежде всего два разграничения. Во-первых, это упомянутое выше различие между межъязыковым двуязычием (таджикско-рус-ское, абхазо-грузинское и пр.) и двуязычием внутри одного языка. Среди видов последнего нас в дальнейшем будет интересовать главным образом двуязычие, связанное с одновременным владением кодифицированным (литературный язык) и нскодифициро-BJHHbJM (диалект, просторечие) вариантами одного языка. Во-вторых, это различие добровольного и вынужденного двуязычия, см. об этом [Skutnabb-Kangas. 1983. с 75-80]. При добровольном двуязычии нет существенной разницы между ситуациями знания и незнания второго языка, а неудача в его освоении (в силу слабых языковых способностей или внешних препятствий) не ведет к жизненной катастрофе. Добровольное знание второго языка может поднять престиж человека, но все же не ведет к существенным изменениям в его жизни. Добровольное двуязычие — это прежде всего знание наряду с материнским иностранного языка, например, английского для жителя России или Франции (но не Индии или Кении!)2. В дальнейшем мы будем отвлекаться от добровольного двуязычия применительно к СССР и постсоветским государствам. Например, говоря об одноязьгчии большинства этнических русских в СССР, мы не будем как-то различать людей, знавших лишь русский язык, и тех, кто помимо этого владел английским или китайским. Как мы дальше увидим, в
1 Вопрос и разграничении языка и диалекта принадлежит к чнепу "вечных проблем" лингвистики vi соимолиніаистикн. см , например, только работы недавних пет |Fishman, 1971, с 324; Comric. 1981. с 6-Я. Cnmric. 1990. с 2-4) Безусловно, основными критериями ілссь ив•i«клея соинппіїнгяистическне. а не спГкггясшю лингвистические вроде взаимопонимания русский как-то поймет белоруса, а представ ні сям большинства порке к их нпролэв -друї друга. >ю взаимопонимание между посте inmii разни* кн:аікких. шюнекмч. арабских диалектов часто невозможно Пожалуй, точнее всего об тгом ралли чин писал В А Лврорми. > называвший, что главный критерий разграничения — отсутствие или наличие "сознания гтннчеекпй общности" [Аврорин. I97S. с 35]. см. ташке (Нсрсхоальская, 1997] Ho нноілд разграничение обусловлено лишь традицией, особенно для бесписьменных гшков
