Суфизм в контексте мусульманской культуры - Пригарина Н.И.
ISBN 5-02-016695-2
Скачать (прямая ссылка):
Важный термин для понимания бейта — дур (далекое)— встречается в суфийских трактатах. Например, шейх Махмуд Шабистари определяет слово дур двояко: как степень приближенности к Богу и ухода от феноменального «я» и как степень, удаленности от Истины и невозможности преодолеть свое «я» во время «путешествия в себя», причем мера приближения к Богу зависит от наличия в душе божественного Света [5, с. 61],^ реализующегося в силе любви взыскующего. Из контекста бейта ясно, что Мир Таки Мир выбирает негативное значение термина дур, тем самым высказывая идею о недостижимости по-. знания.
Смысл бейта может быть понят таким образом: даже необходимые условия — божественное озарение, истинная любовь^ познание себя — не делают цель тариката достижимой.
Четвертый бейт («Огонь не сильно разгорелся в твот ем сердце, о Калим!// Иначе одна вспышка [пламени] сталаг бы молнией хирманов сотни Синайских гор») основан на легенд
16*
243
де о пророке Мусе (Моисее), получившем имя Калимулла (Собеседник Божий) или Калим за свои беседы с Богом на горе Тур (Синай). Согласно традиционной версии, основанной на ко-ранической цитате, Муса высказал желание увидеть Аллаха, на что Бог ответил ему отказом, но приказал взглянуть на гору Тур, которую он испепелил (Коран 7:139). Автор создает новый поэтический мотив (прием ма'ани африни), вступая в противоречие с традиционно утвердившимся в мусульманской поэзии образом Мусы как примером преданности Аллаху.
В суфизме Муса (Калим) — символ истинного влюбленного ?5, с. 72]. Однако Муса не смог исполнить главное условие его бытия — не сумел узреть Бога, а, значит, не достиг Истины. Отказ Мусы повторить попытку, которая привела бы к неоднократному разрушению горы Тур, демонстрирует недостаточность его любви к Богу. Поэтому, по мнению Мира Таки Мира, Муса не может служить примером истинного влюбленного, о чем метафорически сказано в первой мисра бейта. Таким образом, только суфийское истолкование терминологии, т. е. суфийское прочтение текста, дает возможность понять, как выстроен образ в бейте. Главной темой бейта становится идея о несовершенстве человеческих возможностей: любовь неистинна, а следовательно, невозможно и познание.
«Ночь в собрании прошла без единого Твоего луча,//Ни в свете, ни в мотыльке — ни в чем не было Твоего присутствия», Несмотря на традиционный поэтический ряд: шама' (свеча) — патанг (мотылек), главное содержание пятого бейта выстраивается на основе двух других терминов: парту (луч) и ХУ3УР (присутствие), которые в суфийской терминологии обозначают символы божественной милости. Через мотив «свечи» и «мотылька» передается постоянное стремление взыскующего к Истине, но без божественного присутствия оно никак не реализуется, остается неистинным, поскольку божественное озарение зависит от воли Бога [5, с. 62—63].
Мир Таки Мир как бы продолжает тему предыдущего бейта, приводя условия невозможности познания: единение происходит только благодаря божественному предначертанию, без него постижение недостижимо.
Общий смысл следующего, шестого бейта («Что из того, что у благоденствующего были дорогие меха?!/ Ринд [сумел] скоротать ночь даже нагим») —тщетность стремлений к любым богатствам, кроме духовных,— основан на противопоставлении благоденствующего и ранда. Антитеза слов «нагой» — «дорогие меха» вводит в бейт тему морального превосходства нищеты над богатством. Ранд — традиционное обозначение влюбленного, идущего по пути Истины. Любовь, или горение его сердца, так сильна, что согревает его лучше всякой одежды.
Мистический смысл бейта не расходится с его общим содержанием: взыскующему необходимо направить все свои силы на лостижение Истины, это стремление должно стать его единст-
244
венной целью, суля ему высшее духовное очищение и богатство, невозможное в мире феноменальных проявлений.
«Если уж нам суждено смешаться с землей, то суждено, о небеса! //Но эту дерзкую тоже надо вывести на этот путь». Общий смысл седьмого бейта связан с идеей о неотвратимости смерти. Терминология бейта — хак (земля), pax (путь), шах (дерзкая). «Мы» — здесь синоним идущих по пути Истины.
Первая мисра, по сути, является перифразой многочисленных коранических цитат о предопределенности смерти7, приход которой зависит от судьбы, от воли небес, символизирующих силу судьбы. Смерть не страшна, если после нее достигается слияние феноменального бытия с Абсолютом [И, с. 71]. Но подобного результата можно достичь, только следуя суфийским нормам поведения при жизни.
Суфийский термин pax указывает на обращение к теме постижения. Ключом к пониманию бейта служит слово «дерзкая». В данном контексте вероятнее всего предположить, что слово «дерзкая», традиционный синоним красавицы, служит здесь обозначением души. Подобное сравнение расширяет круг привычных ассоциаций, перенося на душу все качества жестокой красавицы, для которой характерна неспособность к любви. Скорее всего подобным образом поэт определяет «гневную», или «животную», душу (нафс-и аммара), стоящую в самом начале суфийского пути. Цель же тариката — вывести душу с низшего на более высокий уровень и в результате сделать ее душой уравновешенной (нафс-и мутма'инна) [12, с. 29], т. е. присущей «совершенному человеку». Душе необходимо достичь этого состояния до физической смерти, с тем чтобы после нее вернуться в субстанциональный мир.
